– Я хранитель памяти миллионов живших когда-то людей – целого мира желаний, мыслей, чувств.
– Оттого у тебя осталась только одна потребность – жрать? – довольно грубо поинтересовался я. – Ты ведь что-то вроде дрожжей в дерьме. Пенишься и ползешь. А риторики дешевой больше чем у полковника Лукьянова.
– Лукьянов? Ты его видел? – голос монстра напрягся.
– Видел, – ответил я. – Это он нарисовал планы подземных убежищ, рассказал, как с вами справиться.
– Тухлый потрох. Двуличная эфэсбэшная гадина, – выругался монстр. – А ведь он испытывал это счастье быть наедине со всеми, хотел стать частью великого пути.
– Видишь, даже гэбиста твой рай достал…
– Не нравится – уходи. Забирай свои бомбы и проваливай.
– Ну нет, одну бомбу я тебе оставлю, – насмешливо ответил я. – В подарок.
– Короче, я тебя не держу. Да и регенераторный патрон не вечный. Не успеешь подняться и сделать дегазацию – умрешь от яда. Просидишь тут дольше, не успеешь и подняться. Просто задохнешься и будешь лежать в испражнениях ненавистной тебе биомассы.
– Ты что, меня спроваживаешь? – спросил я. – Странная забота о противнике. А вот не пойду. Дождусь, пока мои бойцы отъедут, и устрою фейерверк на все метро.
– Да стоят они, тебя ждут. Убьешь ребят.
– Срать мне на них. Главное, с тобой покончить, жижа гнилая.
Ответом был такой выброс ненависти, что потемнело в глазах. Я привычно выкрутил «светлячок», и тут в тоннеле на той стороне сверкнула вспышка. Кто-то одетый, как и я, в костюм противохимической защиты, выпустил пулю. Рядом взлетел фонтанчик жижи. Взвизгнул рикошет.
Честно говоря, это было словно спасение. Кто-то стреляет в тебя, в кого-то стреляешь ты. Все просто и понятно. Не нужно пялиться на призрачный свет слизи и разговаривать с нереальными голосами в собственной голове.
Я вскинул руку, и картечь с оглушительным звоном полетела в противника. Потом вытащил из станка джаггер. Находиться ему тут, ввиду стрельбы, было совсем не обязательно. Пули противника просто испортят стоящее на виду оружие.
Рысью почесал к платформе, стараясь как можно ближе прижиматься к стене. Бочонок бомбы, которую я взвалил на горб, не давал мне этого сделать нормально.
Оглушительно грохотали выстрелы, пламя очередей раздирало темноту. С металлическим визгом вокруг неслись стаи пуль. Противник долбил не точно, хоть и очень старался. Зато его стрелки бежали ко мне, памятуя старинную мудрость про пулю и штык.
Мне пришлось снова пустить в ход массомет, упреждая порождения гнилого монстра. Картечь кончилась, и врага доработали пули.
Мутанты могли быть быстры, выносливы и стойки к удару, но фосфорорганика делала свое дело. В залитом ядом подземелье любое повреждение костюма смертельно. Оттого я не сильно заморачивался вопросом – что произойдет с временным рабочим телом после попадания заряда ручницы.
Стрельба из тоннеля прекратилась, лишь у кого-то из убитых палец заклинило на спусковом крючке, и в слизи недолго метался огонек палящего в мертвых руках автомата.
Я протиснулся мимо оплывающей туши на платформе и пометил короткими очередями тела в ОЗК.
«Эти уже не встанут, – подумалось мне. – У меня есть минут пятнадцать до новой атаки».
Я не стал ставить заряд на виду. Изгиб «языка» биомассы и нарубленные щупальца скрыли место установки. Я поставил таймеры бомб на тридцать и тридцать пять минут, чтобы у меня остался небольшой шанс уйти от взрыва.
Разборка и деактивация устройства теперь была задачей нетривиальной. Если враги поспеют раньше, за те жалкие минуты, что у них останутся, они бомбу не разрядят. Радуясь, что не мне этот заряд обезвреживать, я стал пробираться к эскалатору, готовясь рубить сплетение мертвых щупалец.
Внезапно десяток фигур в защитных костюмах вылезли из куч разбросанных потрохов.
– Стоять! – произнес вполне человеческий голос. – Шевельнешься – убью на месте.
Автоматический джаггер висел за спиной, большой жаробой был практически бесполезен из-за прикрученного к спусковому крючку сервопривода, пульт лежал в кармане плаща, ручница разряжена. Пистолет в кобуре, АКМ на плече стволом вниз. В руках был только меч, которым против наведенных автоматов не сильно повоюешь. В сознании пронеслось: «Была бы бомба рядом, можно было швырнуть в нее катаной. Попадешь – взорвется».
Тут же в голове всплыли слова Рогнеды: «Не жертвуй собой, поменяйся».
– Вы кто? – спросил я, сам понимая глупость своего вопроса.
– В пальто.
– Очень смешно, дерьмодемоны. Мне ведь только на кнопку нажать…
– Ага, слазь в карманчик, – иронически сказал кто-то из врагов, поводя стволом. – Думаешь, ты железный? Так только в кино бывает.
– Не промахнись, Ассунта, – вырвалось у меня. – А может, у меня другие бомбы есть? Нажму, и привет.
– Ну так жми… Нечего? – ответил тот. – Мы про тебя все знаем.
– Надо чего?
– А может, хотим попки твоей, болезный.
– Давай-давай. Как раз рвануть заряд успею.
– Такое предложение, – сказал главный. – Бросай свои пушки, чеши на поверхность, садись в драндулет и лети белым лебедем. Живи, козел. Мы тебя отпускаем.
– На хрена?
– Мы тебе сыворотку дадим для выведения подселенцев. Кой-кого достанешь из общих знакомых.
– А вам-то это зачем?
– Сквитаться. Ты их и сам не сильно любишь. Короче, дыхалка у тебя скоро кончится, думай быстрей.
– Они хоть на людей похожи.
– А мы не похожи? – спросил один из них, подходя ближе и пытаясь заглянуть мне в глаза.
Я разглядел «это» ближе. По тому, как топорщилась в неподходящих местах маска, казалось, что надета она на гигантскую еловую шишку. Светящиеся за стеклами маски бельма довершали впечатление.
– Ты только маску не снимай, а то заикой останусь.
– Молодец, – похвалил меня он. – Храбрая козявка. То, что тебе Лукьянов про нас рассказывал, не совсем правда. А недавний бой, когда всего лишь одна единица исходной формы едва не погубила нас, заставил изменить планы.
– В самом деле?
– Полиморфная цельная масса – не лучший способ выживания, как оказалось. Она уязвима для боевых устройств и ядов, которые могут производить технически развитые дискретные существа. Тебя пугали валом слизи от горизонта до горизонта, но этого не будет.
– Уже радует…
– Дискретная форма, внешне совершенно схожая с вашей, будет лучшим вариантом.
– Снова в люди?
– Если так понятней, то да.
– А как же единение, соборность, общность?
– Смешная козявка, – почти ласково сказал бельмастый. – Ты думаешь, вы, исходная форма, были индивидуальностями? Вам для сонастройки нужно просто собраться в кучу.
