Громады кораблей-крепостей сияли активированными энергополями. На броне наливались вишневым цветом приведенные в рабочий режим пушки и ракетопускатели. Из нестерпимо ярких полевых створов, как икры, сыпались янтарные горошины. В темных сердцевинах кораблей переливались острые, колючие искорки – перехватчики готовили к бою оружие.
Эндфилд уловил импульс подчиненных – ринуться наперерез и, прорвавшись сквозь плотный заградительный огонь, войти в ближний бой с кораблями-крепостями. Ничем хорошим это не кончилось бы.
Он понял, что «драконы» будут уничтожены, если он позволит пилотам ввязаться в драку, четко увидел, как сильно побитые крейсера повстанцев один за одним идут на таран. Это было закономерным концом. Для того и задумывалась провокация.
Капитан подключил все психоэнергетические ресурсы, подавляя волю подчиненных по каналам боевого телепатического контакта.
Затем взял под жесткий контроль объединенное сознание своих пилотов, не позволяя атаковать противника. Крейсера, двигаясь по спирали, замкнули в круг боевые корабли «берсерков». Когда лавина перехватчиков дошла до машин повстанцев, «драконы» открыли плотный заградительный огонь. Капитан едва пересилил желание подчиненных бить на поражение.
Продолговатые капли вражеских машин не стали соваться под сконцентрированные убойные лучи полного распада и вышли из зоны обстрела, группируясь для нового захода. Спираль крейсеров мгновенно расширилась, разрывая дистанцию и перестраиваясь для защиты от нападения.
Инопланетные корабли снова двинулись в атаку. «Драконы» действовали по-прежнему: короткий, чувствительный удар по противнику и молниеносный набор прежней дистанции.
Сбитые с толку «берсерки» стали обстреливать крейсера группы издалека, опасаясь хитроумной ловушки.
«Драконы» не отвечали, уворачиваясь от лучей и сбивая ракеты, пущенные кораблями-роботами. Строй летающих крепостей, продолжая движение, опасно оторвался от перехватчиков.
Тогда малые корабли «берсерков» прекратили пальбу и начали стягиваться к носителям. Прикрывая отступление, пушки бронированных гигантов до предела увеличили плотность огня. Казалось, батареи инопланетных звездолетов ткут сеть из смертоносных лучей, в которой ничто уцелеть не может.
Но крейсера по-прежнему не реагировали на ураганный обстрел.
Капитан демонстративно прошел над строем кораблей-роботов, выключив защитные поля и оружие. Боевой звездолет спикировал над лидером противника, затем сделал горку и ушел в пространство по направлению к Зорану, приглашающе качнув крыльями. Крейсер выключил глушители выхлопа, и за кораблем потянулись длинные фиолетовые полосы возбужденного вакуума.
Искусственные интеллекты кораблей поняли предложение. Огонь прекратился. Малые боевые единицы «берсерков» спешно погрузились на носители. Древняя армада растворилась в межзвездном пространстве…
Джек Эндфилд, бывший майор ВКС и комэск повстанческого отряда, а теперь осужденный поселенец на мертвой планете, вынырнул из тревожного сна. На панели мигал огонек будильника. В такт вспышкам надрывался зуммер. Джек мысленным приказом выключил блок оповещения, едва преодолев желание спалить микросхемы. Он ненавидел этот звук, который возвещал о том, что пришел очередной тяжелый день.
Спросонья он подумал, что ничего не изменится, если не подниматься сегодня с постели.
Взбаламученная сном память никак не хотела успокоиться…
Парализатор в руках второго пилота выплюнул молнию разряда. Лейтенант выстрелил в него в тот момент, когда Капитан отпустил волю подчиненных. Сознание померкло.
Когда Джек пришел в себя, он уже был в кандалах. Вторым пилотом в экипаже ходил Гена Свиридов, молодой парень не без способностей, но основательно подсаженный на проповеди Катрана о долге и чести. Гена плакал, кричал и пытался ткнуть Капитана в лицо раструбом оружия. В голове шумело от энергоудара, и разобрать, о чем тот кричит, Капитан не мог.
До Джека вдруг дошло, что лейтенант – уроженец Хоэфоры, там у него остались мать и сестра. Вдруг стало смешно. Он, Капитан Электронная Отмычка, мог и предугадать такой несложный поворот событий. Потом в голову пришли более прагматичные выводы о сочетании засланного казачка в экипаже и похода «берсерков». «Воистину тот, кто жизнью движет, – большой шутник», – решил Капитан.
В стекла кабины смотрело другое солнце. Корабль входил в мешанину каменных глыб протопланетного роя. Крейсера повстанцев возвращались на базу.
Решение было общим – Эндфилда судить. Судить судом военного трибунала.
Пилоты собрались в ремонтном доке, выдолбленном у поверхности астероида. «Для мебели» подогнали десяток штурмовиков и пару «техничек».
Бойцы отряда повстанцев облепили аппараты, разместясь, где только возможно удержаться, – на стрелах манипуляторов, антеннах и выпуклых индукторах гравизахватов.
Конвой протолкался сквозь толпу. Капитана, закованного в наручники и ножные кандалы, поставили в центр круга.
Джек молча разглядывал товарищей, подбирая слова, которые собирался сказать. Он знал, чем все это закончится.
Как с ним обойдутся, было ясно заранее. «Драконы» Черного Патруля оставались людьми, а значит, нуждались в козле отпущения для оправдания себя. Не погибнуть за компанию с жителями атакованной Хоэфоры казалось бывшим бойцам 511-го полка страшным предательством, которое будет отравлять существование до конца дней.
Оставалась слабая надежда. Капитан искал области в подсознании, чтобы войти в мозг коллег. Но Эндфилд видел, насколько привычные понятия заплели и запутали глубинные, чистые слои личности этих людей. Понятия-паразиты вились в их подсознании, как гудящий рой плотоядных насекомых, отнимая силу и ясность мысли. Гнус тянулся из прошлых эпох, пронизывая зараженных отцов и дедов и уходя корнями в седую древность.
Эндфилд обращался к рассудочным структурам и сканировал точки некритического подчинения, пытался пробиться в каналы боевых телепатических сетей. Но все было забито этой вязкой, будто патока, и черной, как смола, нечистью.
Чем дольше пытался Капитан отодрать паразитарные смыслы, тем крепче те липли к разуму «драконов». Джек слишком устал, чтобы волевым усилием снова подчинить себе сопротивляющихся людей.
Бойцы никак не хотели признать, что «драконы» и люди давно стали разными эволюционными видами. Даже практичная мысль о том, что повстанцам глупо защищать ненавидящую «драконов» биомассу, находящуюся в собственности государства, которое приказывает их убивать, тонула в выплесках эмоций.
– Эндфилд, ты понимаешь, что наделал? – спросил капитан Алексеев, назначенный обвинителем трибунала.
– Конечно, – ответил Капитан. – Не дал атаковать. Группа не смогла бы остановить «берсерков» в этих условиях. Наша гибель не имела смысла.
– Ты говоришь об этом так спокойно? – поразился обвинитель.
– Да. За три года «Свободные Драконы» сменили восемь точек дислокации. Техническая группа трудолюбиво копала штреки, тоннели, ангары. Я лично собирал, юстировал и настраивал установки для субатомного конфигурирования. Каждый раз создавались базы, на которых было все необходимое для жизни экипажей и восстановления кораблей.
