– Иди, хохмач, – сказала она нарочито хмурым и серьезным тоном.
Очень скоро я оказался на поляне, где горел костер. Вокруг него сидели девушки в черной униформе, вооруженные мечами и короткими автоматами.
Мне сразу стало понятно, что я попал к своим: ни у суздальцев, ни у тамбовцев, ни у лесного гулящего люда не было женщин-ратников. Их называли «дикими кошками» или амазонками, как воительниц незапамятной древности.
– Эй, девки! – закричала моя спутница. – Я шпиёнта поймала.
– Деревня, – вполголоса произнес я, обернувшись к ней. – Нет такого слова «шпиёнт».
Бросив взгляд на девицу, я понял – точно свои: кольчужный подшлемник, каска-«вейдеровка», наплечная броня черненого металла, кевларовый противопульный жилет, на талии – широкий кожаный пояс со стальными вставками.
Мне показалось, что я даже узнал девушку, но в маске, которая скрывала большую половину лица, эта амазонка была похожа на всех своих сестер из «ударного батальона», как называл отец корпус охраны ее высочества, созданный первой княгиней, дочерью Пророка.
– Иди-иди, умник, – вдруг окрысилась она. – Сейчас старшая из тебя все хохмочки повыбьет.
– Хорошо, веди его сюда, – отозвались от костра. – А откуда он? Не наш ли, случаем?
– Не, какой-то странный! Говорит чудно. Может, суздальский? – предположила моя конвоирша.
– Девочки, давайте веревку, колышек. Чья очередь яйца резать?
У костра прошло какое-то движение. Поднялись двое, на ходу надевая маски. Они что-то держали в руках.
Вспомнились страшилки о том, что «дикие кошки» кастрировали пленников во имя своей тайной богини – перед тем как убить. Не сильно соображая, что делаю, я сбил с ног амазонку и кинулся бежать.
Но она умудрилась подсечь меня в падении и через секунду сидела на мне верхом, тыча ствол в лицо. Вскоре подоспели остальные, выдергивая из ножен ножи и мечи.
Воительницы предпочитали холодное оружие, хоть амазонок и снабжали патронами по высшему разряду – лучше, чем княжеских гвардейцев.
– Посмотрим, Катерина, кого ты нам привела, – произнесла «старшая», вглядываясь в мое лицо. – О Господи, тебя-то как сюда занесло, Даниил?
Я вдруг понял, что это тетя Вера.
– С твоим папой все в порядке? – тревожно поинтересовалась амазонка, помогая мне подняться.
Она сделала знак своим, и те убрали веревку и деревяшку.
– Да, наверное, – ответил я. – Его вызвали к князю.
Язык не слишком хорошо слушался меня, зубы непроизвольно выбивали дробь.
– А что ж ты, горюшко? Искать его, что ли, пошел, на ночь глядя? – ласково спросила она.
– Я это… – тут в моей речи случилась непроизвольная заминка, потому что я никак не мог придумать, что же со мной произошло, – отстал.
Амазонки дружно рассмеялись.
– Хорошо отстал, – произнесла тетя Вера. – Еще немного бы – и до Мертвого города добежал. Обоз и войско стоят лагерем верстах в пяти за нами. Мы головной дозор.
– Ни фига себе, – только и сказал я.
– Раз пришел, милости просим к костру. Не бросать же ребенка одного в лесу. Ганя, – обратилась она ко второй «дикой кошке», – приглашай гостя.
– Пожалуйста, мальчик, присаживайся, – произнесла амазонка.
Я понял, что под маской скрывается совсем молодая девушка, не намного старше меня. Это слово «мальчик» задело за живое, но я счел за лучшее промолчать, тем более что мой язык сегодня уже чуть было не довел меня до беды.
Я внимательно оглядел эту ратницу. Она была высокой, почти вровень со мной, но казалась выше из-за каблуков. Боевая амуниция не могла скрыть красоты ее тела: длинных ног, умопомрачительно тонкой талии, широких бедер и развитой упругой груди. Мой бесцеремонный взгляд заставил ее смутиться.
– Садись, не бойся, – сказала она с усмешкой. – Чувствуй себя как дома, но не забывай, что в гостях.
– А я и не боюсь, – я подсел к костру.
«Дикие кошки» сняли маски и шлемы. Они оказались совсем не страшными, несмотря на то, что глядели на меня изучающими, пристальными и недобрыми взглядами. Кое-кто из воительниц недовольно заворчал, обращаясь к старшей амазонке, но тетя Вера грозно цыкнула на них и уселась рядом со мной.
Мне дали обжигающую руки кружку с взваром трав, сдобренных хорошей порцией меда.
– Пей, а то простудишься, – сказала молодая амазонка, которую называли Ганя, снимая маску и устраиваясь напротив. – Если хочешь перекусить, у нас есть хлеб, сыр и колбаса.
Какая колбаса, какой сыр… Я был сражен наповал красотой Гани.
Амазонки были привлекательны, в личную гвардию княжны отбирали лучших из лучших. Но эта девушка была самой красивой из всех, кого я видел раньше: сияющие светом молодой радости жизни и силы зеленые глаза, грива забранных в конский хвост волос цвета меди, высокий лоб, соболиные брови, слегка вздернутый нос, твердый маленький подбородок.
Я не мог оторвать от нее взгляда, забыв обо всем на свете. Для меня не существовало ни темного леса, ни жарко горящего пламени костра, ни черных воительниц с их автоматами и мечами. Ничего кроме сияющей зелени глаз этой девушки, ее лица с правильными, словно точеными чертами и матовой нежной кожи.
– Данилка, очнись, ты чай мне на ноги проливаешь, – тетя Вера тронула меня за плечо. – А на Ганю успеешь наглядеться, вся ночь впереди.
Ганя отвернулась, пряча смущение. Я опустил глаза и, борясь с жарким румянцем и внезапно подступившей немотой, произнес:
– Руки замерзли, не слушаются. Извините.
Вместо ответа тетя Вера накинула мне на плечи бушлат.
Кто-то из амазонок вполголоса произнес: – «Ишь ты, как ему наша Ганька понравилась».
– Где же тебя носило, Данилка? – с легкой иронией поинтересовалась тетя Вера.
– Да вот было дело, – произнес я, отхлебывая из кружки. – Захотел посмотреть на ров, который остался от оружия Пророка, да и съехал туда.
Потом я долго, с огоньком рассказывал о своих мытарствах: бег наперегонки с княжескими ратниками по раскисшей грязи, переход по голому полю и плутании в холодном, ночном лесу.
– А как на нас вышел? – поинтересовалась тетя Вера.
– Не знаю. Если бы не ваш пикет, наверное, прошел бы мимо, не заметил.
– Ой, и вправду, девки, – вставила Катерина, та самая, которая взяла меня в плен. – Идет, ничего не видит, замерз весь, зуб на зуб не попадает. Бормочет что-то… Прислушалась – «Святый Боже».
А когда я его обыскивала, вы знаете, что он мне сказал?! «Извини, – говорит, – не могу ответить тебе взаимностью, мое сердце отдано другой».
Ратницы рассмеялись.
– Это кому же? – поинтересовалась одна из молодых амазонок. – Уж не Ганьке ли?..
