– А что, вроде так получается, – подал голос Аркадий Мамонтов, весьма уважаемый человек в казарменной «мафии». – Это у них, Дуболомовых, в роду. Все в дерьме, а они в белом.
– А хули он? – спросил Наум, показывая на меня.
– В смысле? – поинтересовался я.
– Держал вещицу запрещенную, дорогую – на здоровье. Сперли – законно. Такую каждый иметь хочет. Так хрена ли разборки устраивать, табуреткой драться, колдовать.
– Обидно, знаете ли, господа кадеты, – с усмешкой сказал я. – Эта «машинка» не в карты была выиграна, не куплена, не найдена. Я ее в бою с убитого кровососа снял. Трофей это. Даже князь признал мое право оружием владеть.
– Так бы и сказал, – протянул кто-то в толпе.
Все слышали эту историю, когда неведомо откуда пришедшие знания и навыки спасли обоз от атаки вампиров.
– А что, отдали бы тут же? – с иронией поинтересовался я.
– Кольке Дуболомову ты говорил? – не унимался Наум.
– Да. Он мне за ствол денег предлагал. Но ведь не все за деньги купить можно.
– Ты, Наум, не выступай сильно, – вставил Мамонтов. – Вспомни, как вы, Иноземцевы, право на жаробой просрали. За копейки отдали его Дуболомовым. Теперь кто по правую руку от князя за столом первым сидит?
Наум просверлил взглядом, в котором пылала ярость, меня, потом Мамонтова, выругался, в сердцах воткнул нож в подушку на верхней койке, повернулся и побежал из спального помещения.
– Эй, Иноземец, блядь! – крикнул я, вытаскивая нож и пряча его за брючный ремень под китель. – Убирать кто будет? И ножны верни!
– Короче, пацаны, – подытожил Аркадий. – Тут базарить не о чем. Конец – нормальный пацан. А Дуб хитрожопый сильно, кто его защищать будет – «чухан» в натуре.
Кадеты стали расходиться. Мамонт равнодушно взял распоротую подушку и кинул ее в проход, произнеся:
– «Чуханы» уберут, не заморачивайся.
– Взвод, смирно! – раздалось от входа. – Взвод, выходи строиться!
Это драл глотку дневальный, предупреждая всех, что пришло начальство.
Кроме командира притащился священник, который, сделав постную рожу, перекрестил пустой коридор и удалился в комнату отдыха готовиться к уроку.
Кадеты, малолетки на службе амбициозного и жестокого князя, готового загнать всех подданных в мясорубку нескончаемых войн, нехотя построились в коридоре.
Учебный взвод выглядел крайне разноперо. «Чуханы» утягивались по отметкам, прочерченным на ремнях, «уважаемые» демонстративно расстегивали воротники и ослабляли пояса.
Кротов, наш комвзвода, прошелся вдоль строя, критически разглядывая подчиненных.
После ранения его левая рука практически не действовала, и он носил ее на перевязи как нечто чужеродное.
Пожалованный нынче капитанским званием, он умел чрезвычайно ловко управляться со своими подопечными, несмотря на увечье. Его здоровая рука умело раздавала оплеухи и зуботычины, а из глотки то и дело вылетал забористый мат, как сетью опутывающий жертву, не давая ей возможности оказать сопротивление. Но при этом он был все же нормальным, справедливым, и даже добрым начальником «сопливой команды».
– Ну что, орелики, – сказал он в ответ на рапорт Мамонтова, – вы тут снова друг друга не поубивали? Слава богу. Не буду вас утомлять, господа будущие офицеры. Учебный взвод совсем распустился. В спальном помещении грязь и бардак, кадеты ходят как босяки, одеты хрен знает во что…
С этими словами он ухватил Иноземцева за душегрейку и почти вытряхнул парня из нее.
– Есть же форма одежды, – проворчал он, – ловко бросив отнятую вещь в дверь спальни. – Ремни на яйцах, подворотнички расстегнуты. Хорошо, что до пупа не оголились, как шлюхи амазонские. Но хрен бы с этим, но ведь не блещете вы и успехами в деле воинском. До сих пор половина взвода не знает, что такое ходить в ногу. Даже с какой ноги шагать, путаетесь. На стрельбах попадаете куда угодно, только не в мишень.
Короче, вы не кадеты, юноши, а стадо. И виноват в этом в первую очередь ваш бывший замкомвзвода Дуболомов. Слава богу, мы его больше не увидим. Но без командира вы совсем распуститесь, поэтому я решил назначить на эту, так сказать, должность кадета Концепольского. Драться он хорош, посмотрим, как у него командовать получится.
И еще. Через месяц великий князь устраивает войсковой смотр. Не покажете, чему научились, пойдете по заштатным княжеским гарнизонам простыми солдатами. Будете дерьмо из толчков ведрами черпать до конца службы. И поделом… Год в кадетах, а все ни бе ни ме ни кукареку…
Концепольский, два шага вперед! Кругом!
Я вышел из строя.
– Посмотри на своих вояк. Будут они через месяц как стадо баранов – выгоню на хрен всех, а тебя первого.
От нарядов и работ освобождаю. Двадцать часов в день строевой. Не организуешь сам, пришлю сержанта из части, будете, как в учебке, за 45 секунд вставать и ложиться, а на плацу ночевать будете.
– Вольно, разойдись, – скомандовал он.
Кадеты кинулись кто куда. Дежурный по взводу Мамонтов, делая страшные глаза, ухватил парочку «чуханов» и поволок их делать уборку в спальне. Смена дневальных побежала за водой для мытья полов.
Дежурный по взводу, под бдительным оком капитана, вызвал «залетчиков» и отправил их прибраться в сортире. Как назло, ими оказались приятели Мамонтова по «мафии».
Кротов распорядился, чтобы через час все было окончено, а сам уселся на крыльце напротив, проверяя журналы чистки оружия и передачи смен. Мамонт, с которого мигом сошла вся вальяжность, не находил себе места, птичкой летал по казарме, пытаясь найти кого-нибудь из «черного» сословия, чтобы загнать на помощь своим приятелям.
Но «чуханы» и прочая публика кисли в комнате отдыха, слушая разглагольстования отца Никодима – воскресный урок Закона Божьего.
Я, пользуясь тем, что могу избежать святоотеческой нуднятины, уселся в канцелярии взвода. Для придания видимости полезности, я взял лист грубой бумаги и ручку с чернильницей.
Написал крупными буквами: «План мероприятий» – и принялся смотреть в окно, позволив мыслям бродить по окрестностям, мчаться над заснеженной Клязьмой, взлетать на верхние этажи княжеского дворца, заглядывать в окна женской его половины, представлять, что делает рыжеволосая, зеленоглазая девчонка, которую мне хотелось снова увидеть.
– А что это ты тут? – громыхнул над ухом голос ротного. – Почему не на уроке?!
Я повернулся. Капитан Кротов стоял надо мной, готовый или схватить за ухо или отвесить подзатыльник.
– Составляю план мероприятий по обучению личного состава! – проорал я, вскакивая.
В этот крик я вложил весь свой испуг, однако сумев придать ему вид деловитой озабоченности.
– Молодец, – озадаченно произнес капитан, глядя на листок бумаги, на котором одиноко чернела надпись. – Закончишь, покажи.
