– Мы сейчас поедем на стрельбище, – пояснила она низким, чуть хрипловатым голосом. – Потом отдых и ближе к полуночи выступим.
Голос девушки был смутно знаком. Я слышал ее раньше, только не мог вспомнить, когда. Может, во дворце, может, где-то еще. Я давно усвоил, что «дикие кошки» никогда ничего не делают просто так. Я стал размышлять, чего могут хотеть от нас тетки в черном.
– Хорошо. А какая нам поставлена задача? – попробовал я задать прямой вопрос.
– Освободить Рогнеду, – с легким удивлением ответила девушка.
– Зачем амазонкам штрафники с Покрова? – настойчиво спросил я.
– Узнаешь.
– Меня это напрягает, – возразил я. – Не люблю играть втемную.
– Никто не играет с тобой втемную… Данилка, а ты меня вправду не узнал? – спросила амазонка, стягивая маску. – Это ведь я, Клавдия.
И действительно, это была она. Девчонка, которая когда-то пела с Ганей у костра, стала взрослой. Ее тело расцвело, оформилось, налилось силой. Амазонки знали, как превратить женщину в боевую машину, не лишив ее привлекательности.
Однако к молодому лицу девушки прочно пристал отпечаток страшного ремесла «дикой кошки».
Улыбка не могла скрыть жесткий, внимательный взгляд. Складка между бровями говорила о постоянном напряжении воли. А наметившиеся носогубные складки вместе со слегка опущенными уголками рта свидетельствовали о страхе, ярости и глубокой грусти, которые часто испытывала амазонка.
– Занятно, – сказал я. – Не ожидал.
Девушка сделала усилие, пряча личину ночной убийцы.
– Вот мы и встретились, – произнесла она проникновенно и нежно.
Мне почему-то вдруг захотелось выпрыгнуть из машины, найти цветов среди выгоревшего леса и принести их ей, любимой и единственной, говорить нежные слова и носить Клавдию на руках.
Но тут же я вспомнил маму Веру, которая при каждом удобном случае повторяла: «Никогда не верь «дикой кошке». Наваждение прошло.
– Это все здорово, – заметил я. – Но давай договоримся. Мои ребята – в моем подчинении, твои – в твоем.
– Хорошо, – не стала спорить амазонка. – Моим девочкам нужно огневое прикрытие. Ты пойдешь с первой тройкой, а твои ребята со второй и третьей. Задача – валить всякого, кто будет мешать.
– Мобильная огневая группа из трех бойцов гораздо лучше… – начал я, как вдруг услышал сзади в кузове перебранку.
Что-то орал Кастет, а Семен ему вторил. Амазонки явно не прониклись идеей крутизны «конкретных пацанов» и отвечали резко, насмешливо, с сознанием собственного превосходства. «Сейчас начнется», – пронеслось у меня в голове. Я нырнул в разгрузку и извлек РГД-5. Ожидая самого худшего и с тревогой вслушиваясь в доносящиеся звуки, стал выкручивать взрыватель.
– Ну, договаривай… – нетерпеливо сказала амазонка.
Клавдия вопросительно посмотрела на меня, показывая, что этот вопрос непременно нужно решить здесь и сейчас.
– Потом, – бросил я.
Скрутив УЗРГМ, я воткнул на его место и до упора завернул специальный запал.
– Это зачем? Ты что придумал?! – закричала Клавдия, пытаясь меня остановить.
Меньше всего мне хотелось объяснять ей, тем более сейчас, когда в кузове стихли голоса и началась какая-то возня.
– Сидеть, коза, – рявкнул я, выскакивая на пулеметную площадку.
– Держите его, – закричала из кабины амазонка.
Пулеметчики шарахнулись от человека с гранатой в руках. Они явно решили не связываться, прижимаясь к броне и готовясь спрыгнуть за борт. По лесенке я слетел в кузов и увидел крайне обидную для себя картину. Амазонки взяли моих ребят в оборот. Высокая, крепкая девчонка демонстрировала знание болевых приемов, взяв на излом ладонь Кастета. Она поставила его на колени и, дергая за волосы, тыкала лицом себе в промежность.
При этом злобно шипела:: «До пизды, говоришь? До пизды?!» Кастет сопротивлялся как мог, но явно был слаб против тренированной ночной убийцы. Здоровенного Семена зажимали в углу сразу две «дикие кошки». Одна амазонка заламывала ему руки, другая сидела у него на коленях, аккуратно вывернув голову зэка на предельный угол.
– Отставить! – скомандовал я, дергая кольцо эргедэшки. – Взорву на хрен!
Амазонки не отреагировали, и мне ничего не оставалось, как аккуратно пустить гранату по полу.
– Ненормальный, – взвизгнул кто-то из девушек. Они попытались бежать, однако тут грузовик резко остановился, развернувшись и подняв облако пыли. Сила инерции кинула всех на пол. Хлопнули дверцы кабины – водитель и пассажир спешно покинули машину.
Граната пропрыгала по доскам пола, звонко клацнула о металл борта и замерла, дымя горящим пороховым составом замедлителя.
Роли в представлении поменялись, поскольку Кастет и Семен знали мою любимую шутку с «учебно-воспитательной» гранатой, которой я приводил в чувство расслабившихся бойцов.
Высокая амазонка лежала под Кастетом и, глядя безумными глазами на пускающую дымок смерть перед ней, билась всем телом и истошно вопила, царапая доски ногтями, пытаясь выбраться из-под мужчины. Семен держал своих мучительниц за задницы, пока девчонки, одурев от страха, пытались ползти по полу к лестнице.
Но время шло, а взрыва не было.
– Слезь с меня, – устало попросила высокая амазонка.
– Да пожалуйста, – с усмешкой ответил Кастет.
Он поднялся, а девушка осталась лежать. Она медленно, точно древняя старуха, поднялась, усаживаясь на полу, и вдруг зарыдала, закрыв лицо руками.
Я, сидя на полу, успел выхватить Ф-1. «Кошки» хотели разобраться со мной, но, увидев гранату, замерли.
– Лучше молчите, – посоветовал им я. – Эта настоящая. И я ее взорву, мамой клянусь. Кастет, возьми железку, и оба наверх.
– Есть, командир.
Мы поднялись на свежий воздух. Пулеметчиков на площадке не было. Они сиганули через борт. Кабина тоже была пустой.
– Эй, водила ебаный, залезай! – закричал я. – Больше никого взрывать не будем.
– Да кто вас знает, – ворчливо донеслось из зарослей. – Вы же отморозки, долбанутые на всю голову.
– Давай, давай, – приказал я. – По кустам бегать за тобой не станем, пуля догонит.
– С вас станется, – заметил водила, появляясь на дороге.
– Ну ты крут, командир, – восхитился Кастет.
И тут же получил кулаком под дых и с тихим «о-ё-ё» сел на корточки, сжимаясь от боли.
Семен попытался что-то сказать, но я аккуратно и четко подсек его. Здоровый мужик с грохотом рухнул на спину.
– Бля, мужики, если еще раз увижу, что бабы вас зажали, – вешайтесь! – пригрозил я.
– Извини, командир, – сказал Семен, с кряхтением поднимаясь с пола. – Промашка вышла.
