– Что тут происходит?! – рявкнул я.
– Катька! Шлюха! Я где вам велела быть? – продолжила Клавдия.
Парочка поднялась. Выглядели они крайне сконфуженно.
– Мы отстрелялись, – растерянно сказал Кастет.
– И как? – поинтересовался я.
– Поначалу фигово, потом привыкли, стало получаться.
– Верно? – спросила Клавдия.
– Да, – сказала Катерина. – В ближнем бою они из «толстомордых» всех покосят.
– Чего тут устроили? – продолжила наседать Клавдия. – Или тебе мало было подвала и службы на Павловской заставе?
– Имею право, – попыталась сохранить лицо Катерина. – У нас время свободное.
– Гильзы вы собрали? – грозно спросила начальница амазонок.
– Нет.
– Марш собирать! И чтобы до последней нашли.
Катерина резко повернулась и скрылась за кустами.
– Я помогу, командир? – просительным тоном сказал Кастет.
– Но без излишеств, – разрешил я.
– Хорошо, командир, – обрадованно воскликнул Кастет, кидаясь вдогонку за девушкой.
– Ну и дисциплинка у некоторых, – ехидно заметил я. – Ни отдания воинской чести, ни «разрешите идти». По матушке не посылают – и то ладно.
– Сам-то хорош, – заметила Клавдия.
– Да пацан запаленный сейчас, кто его удержит. Полтора года бабы не было.
Сунет разок, отдохнет, и снова орел.
– А ты сам? – намекнула Клавдия, прислоняясь ко мне теплым, упругим телом.
– Мне нельзя, я при исполнении… – сказал я, отстраняясь. – Мне надо в темноте видеть и стрелять, куда другие не попадут… Давай дальше, что у нас было по программе?..
– Ну ладно, – грустно согласилась амазонка.
Мы вышли на рубеж. Клавдия свистнула.
– Ну наконец-то, – отозвались со стены. – Мы думали, что забыли про нас.
– Запускай, как договаривались.
Будучи предоставленным самому себе в выборе позиции, я засел за деревом, выставив толстый ствол винтореза.
Клавдия устроилась рядом.
– Чего они не начинают? – спросил я.
– Все должно быть, как в жизни. Кто тебя там предупредит?
– Давай я сейчас напробуюсь до усрачки. Чтобы там охрану зевнуть.
– Я дам тебе поспать, если надо. Пока едем.
– Ну, спасибо, – заметил я, представив, как удобно будет это делать в кузове грузовика, ползущего по лесным колдобинам.
– Смотри тут не усни, – заметила Клавдия. – Хочешь, расскажу, как мы дошли до жизни такой?
– Ну, расскажи, – согласился я.
Любопытство пересилило желание послать ее куда подальше.
– Желание пристроить свою кобылку к делу, а попутно решить политический вопрос заедало нашего князя давно, – начала Клавдия. – Он стал подумывать об этом задолго до московского похода. Чтобы положить конец войне и получить союзника против Тамбовского каганата. Но амазонки этого не хотели, оттого что прочили княжне совсем другую роль.
– Какую? – отрывисто спросил я, не отводя глаз от темной полуразрушенной стены.
– Главную, – ответила Клавдия. – Они даже пошли на то, чтобы у князя не было больше детей. Ведь, не дай бог, родится мальчик.
– Не понял, – заметил я. – Впервые во Владимирском княжестве у правителя была единственная наследница. И к тому же воспитанная как амазонка.
– Это типа яйца резать обученная? – не преминул вставить я.
– Дурак, – Клавдия легонько толкнула меня. – Надо объяснять, что это для нас значило?
– «Дикие кошки» стали бы править княжеством по своему бабскому разумению руками новой княгини.
– Сам ты… Мужик тупорылый… – заметила Клавдия. Но, переменив тему, продолжила: – Короче, оттого и тормозили Великие Матери этот процесс, хотя одно время и Иннокентий Павлович был совсем не против женить на Гане своего сына. Но однажды все переменилось. Переписка о примирении и женитьбе детей между князьями прекратилась. Никто не знает, отчего. Потом, правда, стало ясно, что «обрезанные» из Тамбова добрались до ушей Суздальского князя. Пели ему в уши, пели и выпели – Суздаль и Тамбов заключили военный союз.
– В курсе, – заметил я.
– А вот кое-кто, похоже, был не в курсе, – зло заметила Клавдия.
– Он мне и сказал.
– Значит, князюшка наш еще глупей, чем мы о нем думали. После разорения вотчин и сожжения десяти тысяч человек при бунте в Ленинском районе Владимир потерял былую силу. То, что не сделали война и осада, лихо организовал взвод кадетов.
– Так это мы виноваты? – поразился я. – Это мы решетку опустили? А как бы он это быдло обдолбанное к порядку призвал? Вот бы дал наш князюшка торчкам оружие… Они бы его в момент замочили.
В этот момент в крайней бойнице что-то мелькнуло. Я проследил движение человекоподобного силуэта и изготовился к стрельбе. Когда мишень возникла в окошке, палец на спусковом крючке успел плавно переместиться в крайнее заднее положение. Винторез выплюнул пулю, жалобно звякнула жестянка мишени.
– Молодец, – похвалила меня амазонка. – Сейчас у девчонок спросим результат.
На стене что-то долго шуршало, потом донеся голос – В яблочко попал.
– Сейчас будет две мишени. Мы пустим их одну за другой, – предупредила Клавдия. – Стреляй очередью.
– Понял, – подтвердил я, переводя винтовку на автоматический огонь.
– Хорошо, – сказала девушка. – Слушай дальше.
– Давай.
– Никто вас и не обвиняет. Я слышала, что решетку опустили по приказу покойного воеводы, держал он обиду на одного человека за пожар на своем подворье…
– Не понимаю, о чем ты, – отреагировал я.
Сердце предательски зачастило, и в этот миг я увидел, что цели двинулись снова.
Запредельным усилием воли я вернул боевое состояние.
Винтовка выпустила короткую очередь, прострочив пространство бойницы.
Амазонка замолчала. Она ждала, пока ее подчиненные доберутся до мишеней.
– Обоих, – донеслось от стены. – В первого две пули вошло. Силен бродяга!
– Сейчас попробуем пустить их с большим интервалом, – предупредила амазонка. – Переводчик огня не трогай.
«Ну, спасибо», – раздраженно подумал я.
– Что-то ты замолчала, – сказал я. – Скучно становится.
Я опасался: скоро станет слишком темно, и я не увижу прицела.
– Этой весной наш Васильич снова взялся за старое. Он отписался суздальскому владыке и организовал встречу у Павловска, на номинальной границе княжеств. Там он пустил в ход все свое красноречие, щедрые подарки, добрых девочек, самогон и медовуху. И полупьяный князь Иннокентий согласился. На радостях оба войска напились и побратались. Дальше они гудели до тех пор, пока не кончились запасы крепкого.
