В начале ноября 1963 года она поняла: чтобы закончить портрет, ей необходима еще пара часов в присутствии президента. Именно работая над портретом в своей мастерской в ожидании той встречи, Элен услышала в новостях: президента Кеннеди застрелили. Написав на стоявшем перед ней холсте «22 ноября 1963 года», художница положила кисть и не брала ее в руки больше года
[962]. А когда наконец сделала это, то опять вернулась к портрету президента
[963].
Убийство Кеннеди, случившееся через год после внезапной смерти Франца Клайна (по словам Элен, он умер из-за известности, которая ему совершенно не подходила), выбило художницу из колеи
[964]. Она начала так много пить, что даже ей самой стало ясно: у нее серьезные проблемы с алкоголем. В конце концов в дело вмешалась сестра Марджори
[965]. Она сняла Элен на кинокамеру в пьяном состоянии и показала ей это кино, когда та была трезвой
[966]. Ужаснувшись тем, во что она превратилась, Элен бросила пить, заменив алкоголь физическими упражнениями, здоровым питанием, витаминами и миссией
[967]. Миссией по спасению Билла.
К 1977 году де Кунинг построил и оборудовал в Спрингсе фантастическую мастерскую. Как художник он стоил уже миллионы долларов, но при этом так много пил и принимал так много таблеток, что не мог писать, и эта жуткая комбинация со временем начала сказываться на его умственных способностях
[968]. Билла всегда окружала, по словам художницы Конни Фокс, подруги Элен, «кучка очень скверных друзей… Эти парни просто использовали его»
[969]. И Элен решила, что должна вмешаться. Она заставила Билла лечь в больницу на «просушку» и заменила окружавших его «друзей» своим братом Конрадом, своими племянниками и другими соратниками, которые помогали ей отучить его от алкоголя и от валиума, которым его щедро снабжал «добрый доктор»
[970].
«Снять его со стакана было делом не из простых, — признавалась Конни. — Никто другой никогда не смог бы этого сделать»
[971]. Но в 1979 году Билл бросил пить
[972]. Элен жила отдельно и работала в собственной мастерской неподалеку от его дома, но теперь, после двадцати лет разлуки, когда Элен исполнилось 61, а Биллу — 75, они опять были мужем и женой.
В течение следующих нескольких лет, пока Элен путешествовала по миру, занимаясь живописью и преподаванием, Билл счастливо работал в надежном убежище своей мастерской. Иногда его накрывали приступы потери памяти, которые объясняли его прошлым пьянством. На самом же деле это были первые признаки деменции — старческого слабоумия. Элен по-прежнему пыталась защитить его, говоря о рассеянности эксцентричного гения
[973]. Но она точно знала, что Билл не тот, каким был когда-то.
Впрочем, никто не остался таким, каким был прежде. Наглядным подтверждением этого стал случай 1979 года, когда Элен решила навестить свою давнюю шумную музу — Калдиса. Старый художник жил в пансионате, занимал комнату, в которой у маленького мольберта писал пейзажи.
Элен с Биллом, Конни и Калдисом вспоминали прежние времена; говорили о том, как изменилась жизнь, и благодаря этим воспоминаниям на какое-то время опять почувствовали себя молодыми. Когда посетители уходили, в пансионате стояла мертвая тишина. «Там вокруг не было ни души, — вспоминала Конни. — Пока мы шли к выходу по пустому коридору, [Калдис] вдруг запел нам греческую песню… И мы, уходя, слышали только его пение»
[974]. Как оказалось, это была прощальная песня Калдиса. Вскоре он умер.
Элен тоже заболела, но точно не знала, чем именно. В 1984 году врачи сообщили ей, что многолетнее курение не прошло даром и у нее рак легких
[975]. Элен согласилась на операцию, но отказалась от химиотерапии, сказав, что предпочитает положиться на судьбу; врачи оценили ее шансы на выздоровление как «пятьдесят на пятьдесят»
[976]. Однако это пари с судьбой она проиграла. Рак рецидивировал и дал метастазы в кости
[977]. Скрывая болезнь от большинства друзей (одной из немногих, кому она доверила эту тайну, была Джоан), Элен объясняла свою слабость болезнью Лайма
[978]. Но к 1988 году она страдала от таких болей, что всем уже стало ясно: ее болезнь более серьезна.
Ей стало трудно говорить. Ей не хватало дыхания и постоянно душил сильный кашель
[979]. В начале 1989 года ее госпитализировали. 1 февраля, незадолго до 71-го дня рождения Элен, ее сестра Марджори и старая подруга Эрнестин были в палате, когда медсестра сказала, что настало время для прощания. «Трудно было поверить, что она умирает, потому что выглядела она на удивление хорошо, — вспоминала Эрнестин. — Она была абсолютной красавицей»
[980].
