И вовсе не случайно сами видные шестидесятники отмечали приоритет Высоцкого в плане народной популярности!
Константин Кедров: Вознесенский много раз в разговоре восхищался Высоцким. У Андрея было одно удивительное свойство: для него все, что имеет массовый успех, — это уже безоговорочная победа. А при этом, успех после смерти — все пустая иллюзия… Он много раз говорил: все надо достигать именно сейчас, потом — ничего не будет! И буквально восторгался Высоцким — именно из-за резонанса, который тот вызвал в народе. Однажды Вознесенский мне сказал: «Никто не знает, что такое поэзия, но среди всяких других определений есть еще и такое: поэзия — это энергия. Она может выражаться в стихах, может выражаться в поведении». Вот в этом смысле — Высоцкий гениальный поэт! У него жизненная энергия была просто бешенная!
Важно отметить, что и другие авторитетные поэты того времени отмечали приоритет Высоцкого.
Галина Нерпина: Бродский невероятно ценил Высоцкого. Он и говорил, и писал, что Высоцкий — настоящий поэт. Он ценил его гораздо выше, чем Вознесенского и Евтушенко.
Но даже если отставить в сторону все споры о литературном значении творчества Высоцкого, не пытаться выискивать огрехи и недочеты в его текстах — то невозможно не признать как минимум культурное значение его творчества, его влияние на советскую культурную ситуацию в целом!
Александр Ф. Скляр: Высоцкий — выдающийся русский поэт, который жил волею судьбы в советское время. Но он гораздо шире советского поэта, намного глубже его. Высоцкий — поэт в самом высоком смысле этого слова! Соглашусь — возможно, он неравнозначен в своем творчестве. Но ни один из великих поэтов не бывает равнозначным во всех своих произведениях.
Думаю, вряд ли покажется странным, что чем больше времени проходит с момента ухода Высоцкого из жизни, тем его значение — именно как поэта! — становится все шире. Вспомним, что другой великий поэт как-то воскликнул: «Большое видится на расстоянии». Пусть даже это расстояние — время…
Сергей Нырков: В значительной мере в произведениях Высоцкого всегда присутствует неожиданная новизна. Практически в любом стихотворении — или образ, или словосочетание, или выражение. Эта новизна и удивляла поэтов-современников: они считали ее отходом от канонов — и чуть ли не проявлением некого дилетантизма. Потому, что все были воспитаны на Светлове, Смолякове, на других поэтах 30-х годов. Была мода на этакую холодность, отстраненность, созерцательность — все подавалось несколько так свысока. А здесь — такая яркая эмоциональность, такой психологический накал, такое страстное слововыражение. Такое сопереживание и вовлеченность в текст! Поэтому и трудно было воспринять его революционную новизну, в выгодном свете отличавшуюся от сложившихся косных форм. Поэтому проще всего было обвинить поэта в непрофессионализме. Но вот, проходит всего каких-то двадцать лет, и все это начинают воспринимать не как странное дилетантство, а именно как гениальность!
Иногда складывается впечатление, что признание Высоцкого поэтом происходило как-то уж слишком неторопливо! Постепенно, словно по спирали. Вначале «самодеятельный», потом «своеобразный» и «необычный». Дальше «интересный», затем — «талантливый». И так — вплоть до гениального! Когда его уже ставят в один ряд с признанными классиками.
Григорий Потоцкий: Если и можно сравнивать Высоцкого с кем-то по степени гениальности, то только с Есениным. Но Есенин — это величайшее выражение именно русской национальной ментальности. Что касается Высоцкого, то он воспитан в советской среде и выражал ментальность всей многонациональной советской формации. Он был своим для всех народов, что жили в Советском Союзе! Его считают гением не только те, кто говорит на русском языке! Он не занимался стилизацией, а являлся выражением души советского человека: умел просто гениально выражать народное состояние.
Ничего удивительного, что простой читатель последовательно открывал и приобщался к Высоцкому уже после его смерти. И определял для себя уровень гениальности поэта — уже исключительно самостоятельно…
Олег Черемных: Начиная с 1980 года, с траурной даты, я видел, как трудно, мучительно, шаг за шагом Высоцкий избавляется от ярлыка «автор самодеятельной песни», становясь — именно Поэтом, с большой буквы. Евтушенко и Вознесенский, считая себя его приятелями, как известно, не считали его творчество поэзией, не помогали печататься. Да что там говорить: они даже не пришли на похороны Высоцкого! Хотя у Иосифа Бродского я читал, что, по его мнению, поэзия Высоцкого гораздо глубже, чем у всех этих шестидесятников. Моему знакомому литературоведу, Анатолию Кулагину, долгие годы не давали выйти на защиту докторской диссертации о творчестве Высоцкого: какой он поэт? Но нас, среднестатистических читателей — не обманешь! С 1980 года я бережно хранил четвертый — или даже пятый! — «полуслепой» экземпляр закладки «под копирку» пишущей машинки, со стихами «Семеныча». Потом издали «Нерв» — и пошло-поехало! Теперь у меня дома — целая библиотека изданий Высоцкого.
Думаю, что есть смысл признать (всем, даже тем, кому Высоцкий в силу каких-либо причин «активно не нравится»), что этот процесс уже не остановить!..
Композитор… или аккомпаниатор?
Сел композитор, жажду утоля,
И грубым знаком музыку прорезал…
В. С. Высоцкий
Отдельная творческая ипостась Высоцкого — сочинение музыки. Но вот только во всех представлениях Владимира Семеновича обычно видишь: «актер театра и кино, автор-исполнитель, поэт…» Иногда можно даже увидеть «прозаик» (все-таки среди творческого наследия Высоцкого можно обнаружить и прозу, и киносценарии — хотя они и гораздо меньше известны, чем его стихи или песенные тексты). Но вот именование «композитор» — что-то уж крайне редко встречается по отношению к Высоцкому. Я бы даже уточнил: незаслуженно редко!
Чаще употребляется расхожий стереотип: «поэт с гитарой». Где музыкальный инструмент — всего лишь дополнительное средство, чтобы подчеркнуть поэтический ритм, или просто несколько разнообразить монотонную декламацию.
Сергей Казначеев: Поэт использует гитару как мощное подспорье, своего рода рычаг. Это как в прыжках: простой прыгун в высоту не добирается и до двух с половиной метров, а с шестом — способен взять все шесть. Однажды я присутствовал на вечере Беллы Ахмадулиной. Зал тепло, но сдержанно приветствовал ее. Но потом Окуджава взял в руки гитару, спел одну песню и… буквально утонул в аплодисментах. Тексты Высоцкого без музыки, без мелодии — тоже заметно проигрывают!
Тема «дополнительного приспособления», задающего стихотворному произведению соответствующий ритм, довольно часто встречается в ответах экспертов. Мол, при чем тут музыка? Где она тут вообще?
