Как тут не поверить в особый «дар предвидения»! Все мои заготовленные на бумажке цитаты «со спорными местами» из песен Владимира Семеновича — оказались просто не нужны. Батюшка Михаил назвал их всех: как оказалось, их не так и много уж имеется! А также назвал и другие, которые я, готовясь к интервью, не нашел.
Михаил Ходанов: Поначалу, когда Высоцкий еще учился во МХАТе, он был по форме бытовым атеистом, каковыми были тогда очень многие. В чем это выражается? Вот, пожалуйста, песня «Марш космический негодяев»:
Мы на Земле забыли десять заповедей рваных.
Нам все встречи с ближним — нипочем…
На Бога уповали бедного, но потом узнали, нет его.
Ныне, присно и во веки и веков.
Это был дух времени. Потому что были еще отголоски 50–60-х годов: целина, героизм, какие-то новые веяния — мы все, мол, сами сможем! Война выиграна, будем строить социализм — боженька сидит где-то там, на облачке, а мы здесь, на земле, делаем важные дела. Тогда вообще к Богу отношение было такое сатирическое и несерьезное!
Думаю, нет смысла приводить все выдержки из стихов Высоцкого, с комментариями Отца Михаила. Очень уж объемный анализ: формат издания не позволяет привести все высказывания. Думаю, достаточно обозначить сам подход. И он действительно верный — можно сказать, является классическим в литературоведении: «Нельзя смешивать лирического героя, от имени которого ведется повествование, и самого автора».
Михаил Ходанов: Важно, от имени кого исполняется песня. Например, «Баллада о маленьком человеке» из фильма «Бегство мистера Мак-Кинли». Начинается она так:
Погода славная, а это — главное.
И мне на ум пришла идейка презабавная,
Но не о Господе и не о космосе.
Все эти новости уже обрыдли до смерти.
Но это же явно не Высоцкий такое говорит! Это говорит именно персонаж — серый западный человек, стиснутый в раковине своего потребительского эго. Думаю, Высоцкому очень хорошо удалось передать психологию этого меркантильного клерка, мечтающего о некоем «земном рае». Очень хорошие баллады, глубокие!
Ярлык «атеизм» во времена СССР можно было присвоить подавляющему числу советских граждан. Верующих, воцерковленных людей было ничтожно мало.
Ирэна Высоцкая: Помню, со мной училась девочка из церковной семьи: так ее травили с первого по четвертый класс! Ее не пускали никуда, а учителя говорили, что, мол, «нехорошо-то как»! В школе мы все атеисты были — нас так воспитывали. Поэтому и Владимир тут, конечно, не исключение.
Не обошла чаша сия и деятелей культуры. Так уж сложилось, что те из них, кто активно демонстрировал свою религиозность — стараниями парткомитетов, худсоветов, силовых структур, а то и даже психиатров, — были оттеснены от возможности что-либо определять в культурной жизни страны. Поэтому и все симпатии к вере и к церкви у людей искусства были больше тайными, публично не демонстрируемыми.
Николай Бурляев: Не случайно отношения Тарковского и Высоцкого были такие, что Андрей пробовал Володю на главные роли, с азартом пел его песни. Душа Андрея Тарковского принимала эти песни. Даже если посмотреть на «озорные» песни Высоцкого — видим, что в них нет пошлости! Нельзя ни Тарковскому того времени, ни Высоцкому — предъявлять обвинения в атеизме! Это абсолютно несостоятельное обвинение: все нужно мерить, как говорил Иван Ильин, мерою Христа. А если мы будем измерять именно этой мерой творчество Тарковского, Высоцкого, то увидим, что непосредственно против христианства там нет ничего! Напротив, есть устремление из этого мрака, который обступал тогда, в атеистическое время, любого деятеля культуры. У них был прорыв, пусть больше неосознанный, к Господу Богу: к чему-то светлому и доброму — к утверждению честности, правды, подвига, самопожертвования, России.
Но если словом «атеизм» в случае с Высоцким нельзя объяснить практически ничего, то с помощью слов «скепсис» или «недоверие» — можно уже попытаться понять многое. Например, отец Михаил подробно рассмотрел причины, по которым Высоцкий мог «несколько осторожно» (даже порой — скептически!) относиться к церкви. Правда все они относятся больше к ассоциативному ряду, который, в силу разных причин, мог возникнуть у Высоцкого.
Михаил Ходанов: Не забывайте, что, когда он влюбился в Марину Влади, он раз сто, наверное, просмотрел фильм «Колдунья» по мотивам повети Куприна. Там верующие люди представлены в отвратительном виде. Верующие тетки мучают эту красивую девушку — героиню, что играет Марина Влади, — истязают ее. А там даже чисто внешне эти женщины из фильма — очень похожи на некоторых наших, приходских. Этот фильм, думаю, сыграл какую-то свою роль. И хочу особо отметить, что и Марина Влади ведь была атеисткой. Известны свидетельства, когда она говорила Высоцкому, при попытке того затронуть тему Бога: «Володя, ну что ты, в самом деле? Ну, в конце концов, не надо об этом!» Она же была даже членом французской компартии!
Этот пример — из мирового кинематографа. А следующий — из отечественного театрального искусства. Здесь уже Высоцкий — на сцене, а не в зрительном зале.
Михаил Ходанов: Посмотрите, Высоцкий играет Хлопушу в «Пугачеве», изучает этот период, читает Пушкина, Карамзина — все про тот исторический период. И Высоцкому очень импонирует Пугачев, так же, как Шукшину импонировал Разин. Народные люди, вожди, буйные головушки. А главное — за правду, за простой народ, против жестокого общественного строя, против царизма. Царизм, думаю, у Высоцкого напрямую ассоциировался с советской властью. Ему не нравилось, что казнили Пугачева, нарушили заповедь «не убий». А главное, что эту лютую казнь священники благословили, церковь. Поэтому, думаю, и появилась у него потом строчка: «…нет, и в церкви все не так…»
…Иногда задают вопрос: а был ли Высоцкий суеверен? В том смысле, что верил в хорошие и злые приметы, в некое проведение, в удачу… Мог ли считать, что ему помогают некие абстрактные «высшие силы», что не обязательно должны располагаться в лоне традиционной религии?
С одной стороны, часто уверяют, что все актеры суеверны: боятся провала, верят в разного рода суеверия. Например, считают за счастье найти гвоздь на сцене (всегда, мол, теперь будут востребованы). Худшая примета — уронить текст пьесы во время репетиции. Хотя если сразу же сесть на упавшие листы, то негативное действие приметы, якобы, нейтрализуется. А еще нужно в гримерку заходить левой ногой, а на сцену — правой.
Ой, там много чего — даже не вижу смысла перечислять. Наверное, актер Высоцкий (как минимум, из некой цеховой солидарности!) не мог не следовать хотя бы некоторым подобным «языческим условностям». Хотя бы для того, чтобы не навлечь на себя гнев коллег, более «мистично настроенных».
Хотя и у него самого были случаи, которые иначе, чем неким мистическим провидением, объяснить было трудно. Об одном из них рассказывает непосредственный свидетель случившегося.
