— И что из того? — удивленно спросил разносчик.
— Скажите, не упоминал ли кто-нибудь о маленьком мальчике, живущем в доме? А может, вы его видели? Парнишка лет десяти...
— А зачем вам это знать? — нахмурился разносчик.
— Я все расскажу, если вы сначала ответите на мой вопрос, — настороженно пробормотала она.
— Может, и слышал что-то. Может, видел парня. Повторяю, зачем вам это знать?
— Я работаю на его сестру. Она послала меня проверить, как поживает мальчик.
— А где же твоя хозяйка? — Разносчик подозрительно прищурился.
— В гостинице. Не хочет, чтобы дядя знал о ее приезде.
Разносчик, казалось, обдумал ее слова и медленно кивнул.
— Скажите сестре, что мальчика отдали на детскую ферму. Это в доме около лестницы в Уоппинге.
Сердце Клариссы учащенно забилось.
— Это вы послали записку моей хозяйке?
— Может — да, а может — нет.
Он нервно огляделся.
— Я ничего не говорил... мне тоже нужно как-то жить...
Кларисса нетерпеливо отмахнулась:
— Скажите адрес. Уоппинг — это в Лондоне?
— Еще бы не в Лондоне! В восточном конце, почти у реки. Но улицу не знаю. Только что ферма около лестницы.
— Какая лестница?
— Та, что ведет к реке, конечно, — пояснил он, глядя на нее со снисходительным сожалением.
— Как же я... моя хозяйка... как она найдет дом?
— Он стоит прямо у «Орла и голубки». Если она расспросит тамошних жителей, кто-то обязательно скажет, — пояснил разносчик и, поколебавшись, добавил: — Только пусть она не медлит. Пока он еще жив, но кто знает, какие хвори там можно подцепить. — Он поправил корзину и снова стал подниматься на холм.
— Минуту... пожалуйста... только один вопрос! — Кларисса в отчаянии побежала за ним. — Откуда вы знаете, что он жив и здоров? Вы видели мальчика?
— Да, несколько дней назад. Угостил его имбирным пряником.
Кларисса схватила его за руку:
— Не могли бы вы отвести меня туда?
— Только в следующем месяце, — покачал головой разносчик. — Но передай своей хозяйке: пусть найдет его, да побыстрее. — Его лицо неожиданно смягчилось. — Славный парнишка. Уж не знаю, что там думает или делает этот его дядя, но скверный он человек, уж это точно.
Сплюнув в канаву, он пошел дальше.
Уоппинг? И как туда добраться? Может, нанять портшез? Хотя в это место редко забредают носильщики с портшезом.
Девушка беспомощно огляделась и застыла: на улицу свернул наемный экипаж и остановился у дома Люка. Кларисса поспешно отскочила в тень и увидела, как из экипажа вышел дядя. Расплатился с кучером и исчез в доме. Только тогда она вздохнула свободно.
Экипаж двинулся по направлению к ней. Девушка шагнула на тротуар и подняла руку. Кучер натянул поводья, разглядывая ее опытным взглядом. Обычно порядочные женщины не бродят по улицам в одиночку и тем более не нанимают экипаж — это было просто не принято, — но на девице дорогой плащ и модные туфли.
— Куда ехать, мистрис?
Кларисса колебалась. Может, попросить отвезти ее в Уоппинг, в кабачок «Орел и голубка», что рядом с лестницей?
Но уже темнело, и бродить одной в неизвестной и скорее всего опасной части города слишком рискованно. Она не поможет Фрэнсису, если ее найдут в канаве с перерезанным горлом. Придется подождать до завтра.
— Ковент-Гарден, — надменно велела она, словно запрещая ему делать какие-то выводы из услышанного адреса.
Кучер пристально уставился на нее. В глазах мелькнуло подозрение.
— Покажите сначала денежки.
Кларисса сдержала гнев, хотя наглость кучера заслуживала достойной отповеди. Она вынула из глубокого кармана плаща кошелек, выбрала серебряный соверен и помахала им:
— Думаю, этого будет достаточно, чтобы оплатить ваши труды.
— Это точно, мисс, — расплылся в улыбке кучер. — За такие денежки — хоть на край света. Прыгайте.
Кларисса взобралась в грязный, дурно пахнущий экипаж и осторожно уселась на край засаленного сиденья. Кучер щелкнул кнутом, и лошадь тронулась. Обитые железом колеса загрохотали по булыжникам.
Неожиданно Кларисса уловила слабый запах духов. Ими душился Люк: она часто ощущала его раньше. Она сжала кулаки и пересела в дальний угол скамьи. Нет, недостаточно просто спасти Фрэнсиса. Необходимо как следует наказать этого человека.
Вскоре в окне показались яркие огни площади Ковент-Гарден. Оттуда доносились привычные звуки: шум, смех, веселые голоса.
— Высадите меня здесь, — велела она.
— Как угодно.
Он придержал лошадь, и Кларисса спрыгнула, спеша поскорее выбраться из вонючей клетки. Она отдала ему шиллинг и спокойно сказала:
— Вы не хуже меня знаете, что соверен — это грабеж средь бела дня и вас можно арестовать за вымогательство. Сомневаюсь, что поездка стоит больше шести пенсов, но все же готова отдать шиллинг.
Кучер с тихими ругательствами взял монету, брезгливо сплюнул на мостовую и стегнул лошадь.
Кларисса заставила его высадить ее на углу Рассел-стрит и площади Ковент-Гарден. Отсюда до Кинг-стрит было совсем недалеко, и через несколько минут Кларисса добралась до дома. И уже хотела поднять молоток, как дверь распахнулась и она уставилась в недовольное лицо графа Блэкуотера.
— Вот и ты! — процедил он. — Где ты была? Ты же сказала, что нуждаешься в отдыхе.
Он не скрывал гнева, и Кларисса впервые поняла, что это такое — жить под покровительством человека, который считает: раз он заплатил за ее услуги, то теперь она в его власти.
— Простите, милорд, но я не поняла, что, подписав контракт, не имею права на свободу передвижения, — сухо объявила Кларисса. — Или я обязана сидеть в четырех стенах, ожидая, пока вам будет угодно искать моего общества?
Ярость в нефритовых глазах могла бы испепелить человека более робкого. Но Джаспер лишь на секунду отшатнулся от ударившего в лицо жара и, вновь обретя хорошее настроение, смело встретил вызов:
— Конечно, нет, но я чувствовал себя ужасно одиноким. Почему-то был уверен, что ты будешь здесь, и откуда мне знать, что ты передумала?
Несмотря на жалобный тон, его глаза улыбались.
Он действительно не сознавал, как будет рад ее увидеть. Ее щеки разрумянились от холода. Гневно сверкавшие глаза казались огромными изумрудами. Больше всего ему хотелось снять с нее плащ и насладиться видом изящной фигурки в тонком муслиновом платье.
— Я хотела подышать свежим воздухом, — уже тише ответила Кларисса, умиротворенная и его примирительным тоном, и восхищенным взглядом. — Что вы хотели от меня, милорд?
