Злобная уверенность Берты в собственной правоте слегка поколебалась. Повернувшись, она поплелась в сторону кухни. Кларисса с бешено колотившимся сердцем последовала за ней. Она чувствовала себя в большей безопасности в коридоре, с открытой входной дверью, за которой ждал кучер. Но ничего не оставалось, как идти в логово врага.
За время ее отсутствия кухня ничуть не изменилась. Все тот же осоловелый от джина мужчина сидел в скрипучей качалке у камина. Подняв глаза, он близоруко заморгал:
— Кто это?! Важная леди пришла нас навестить? Приятно видеть.
Он скрипуче рассмеялся, припал к коричневой бутылке, после чего, прерывисто дыша, упал в кресло.
Кларисса стояла в дверях, сохраняя утешительное ощущение свободы, до которой рукой подать.
— Опекун мальчика прислал меня, чтобы отвезти его домой. Мне поручено заплатить тебе гинею за потерянный доход.
Она сунула руку в глубокий карман плаща, вынула золотую гинею и повертела так, чтобы от нее отразился свет стоявшей на столе сальной свечи.
— Если вы не отдадите ребенка, придется послать за приставом. Он увезет мальчишку к опекуну, но ты, конечно, ничего не получишь. И к тому же окажешься в Брайдуэлле, если станет ясно, что ты плохо обращалась с порученными тебе детьми, хотя за их содержание заплачено.
Кларисса сильно подозревала, что властям наплевать на судьбу брошенных детей, но угроза звучала достаточно правдоподобно и Берта наверняка побоится иметь дело с законом.
Она ждала, по-прежнему вертя в руке монету и не отрывая глаз от лица Берты, молясь, чтобы та не почувствовала ее страха, ее отчаяния.
Говорят, что животные обладают способностью чуять страх. Что, если и это гнусное создание недалеко ушло от животных? А ведь Кларисса очень боялась.
— Да отдай ты ей это отродье, Берта, — очнулся от пьяного ступора мужчина, сообразив, что на этом можно подзаработать. — Не стоит парень твоих трудов, а оставишь его, так в глаза не увидишь никакой гинеи! Как думаешь, сколько он еще протянет?
Берта протянула руку.
— Так и быть, давайте деньги.
— Сначала приведи ребенка. Хочу убедиться, что он жив и здоров.
Берта смерила ее уничтожающим взглядом. Но мужчина стал подниматься:
— Если не приведешь его, я это сделаю и заберу гинею.
— Через мой труп!
Берта протиснулась мимо Клариссы и направилась к двери. Кларисса последовала за ней, надеясь, что все обойдется и Берта не выкинет какой-нибудь пакости.
Берта стала подниматься наверх, а Кларисса осталась внизу.
— Эй ты, парень... да, ты... с тобой говорят! Фрэнсис или как там тебя? Оглох, что ли?
Кларисса вынудила себя оставаться на месте, хотя всеми фибрами своей души рвалась поскорее увидеть брата. Ее так и подмывало взлететь по ступенькам и спустить с лестницы Берту, но она не двигалась с места. И наконец на верхней площадке вновь появилась Берта, таща за руку Фрэнсиса.
— Вот... за тобой пришли, — объявила она, вытолкнув его вперед. — Спускайся вниз!
Фрэнсис испуганными глазами уставился на сестру и сначала, похоже, ее не узнал. Она безмолвно протянула ему руки, и мальчик с воплем, от которого перевернулось сердце, слетел вниз и бросился в ее объятия. Он оказался таким легким, таким хрупким, что ей с новой силой захотелось убить кого-то. Прежде всего — Люка. По возможности очень медленно.
Но тут она заметила, что на нее надвигается ширококостная женщина с сильными ручищами и красными от джина щеками. Кларисса швырнула гинею на нижнюю ступеньку, повернулась и, не выпуская Фрэнсиса, ринулась к выходу. Что, если экипаж уже уехал?
Но ее опасения были напрасны. Кучер хотел получить плату! Он сидел на козлах, куря трубку, с самым беззаботным видом.
— Скорее!
Кларисса втолкнула брата в экипаж, все еще опасаясь какого-нибудь подвоха. А вдруг Берта выскочит наружу и поднимет шум... и улица мигом наполнится рассерженными людьми, которые попытаются ее остановить?
Но ничего подобного не произошло. Она тоже уселась в экипаж, захлопнула дверцу, и кучер немедленно отъехал. Не было никакой погони, никаких злобных воплей. Только тихий плач Фрэнсиса, забившегося в самый угол.
Кларисса дрожащими руками потянулась к нему, усадила на колени и прижала к себе, свободной рукой приглаживая его растрепанные, дурно пахнущие волосы и напевая что-то утешительное.
Наконец его слезы иссякли. Мальчик выпрямился и взглянул на нее.
— Почему ты не пришла раньше? — спросил он с такой болью, что ей самой захотелось заплакать.
Но она мягко ответила:
— Не могла, солнышко. Пришла, как только сумела. Люк отказался сказать, где ты. Я очень долго тебя искала.
Мальчик, казалось, обдумывал сказанное, кусая нижнюю губу, которая уже была красной и распухшей.
— Я есть хочу!
— Знаю. Как только мы выйдем из этого экипажа, сразу найдем разносчика с пирогами.
Она снова притянула брата к себе, до сих пор не веря, что смогла его спасти. А Фрэнсис, казалось, был счастлив находиться рядом с сестрой.
— Где вы хотите выйти, мисс? — крикнул кучер, свесившись с козел и заглядывая в окно.
— На Пиккадилли. Там же, где я садилась.
— Сейчас приедем, мисс.
Фрэнсис снова выпрямился:
— А что будет с дядей Люком? Он подлый, Рисса! Почему он завез меня в то место и бросил?
— Мы поговорим об этом позже, дорогой.
Когда экипаж остановился, она сняла его с колен, кучер открыл дверь и вынес Фрэнсиса.
— Бедный малыш, что с ним случилось? Просто кожа да кости!
Кларисса проглотила резкий ответ. Мужчина был добр к ней, и она боялась бы Берты куда больше, не знай, что он стоит за ее спиной.
— Знаю, но теперь все будет хорошо. И большое вам спасибо за все.
Она вручила ему золотой соверен. Кучер прикусил его, кивнул и коснулся козырька кепи:
— Удачи и вам, мэм. И парнишке тоже. Его нужно немного откормить.
— Я собираюсь немедленно об этом позаботиться, — кивнула Кларисса, взяв Фрэнсиса за руку. — Пойдем поищем пирожника.
— Это то, что тебе нужно, парнишка. — Кучер похлопал Фрэнсиса по костлявому плечу и снова взобрался на козлы. Прищелкнул языком, и экипаж двинулся вниз по Пиккадилли.
Улицы были относительно тихими, как всегда в воскресенье, и Кларисса повела брата в Грин-парк, где они нашли мужчину, продававшего пироги, и молочницу, пасшую двух коров. Оба деревянных ведра были наполнены до краев. Кларисса купила пирог и чашку молока для Фрэнсиса и молча смотрела, как он жадно расправляется с тем и другим. Она купила еще чашку молока и, когда Фрэнсис осушил и ее, повела его в тень деревьев, где они могли бы поговорить. Они нашли скамью под голыми ветвями лесного бука.
