Салли жизнерадостно кивнула и поставила поднос на стол.
— О да, мэм. Я всегда сопровождала предыдущую хозяйку, когда та выезжала с визитами. Здесь вареные яйца, хлеб и масло. Кстати, что вы наденете? Может, серое бархатное платье?
Салли положила платье на постель, разгладила складки и в восхищении отступила:
— Очень вам пойдет. А вместе с собольей накидкой...
Кларисса в нарушение всех правил приличий окунула хлеб в яйцо и рассеянно улыбнулась:
— Вы правы, Салли. И к нему — полуботинки из серой лайки.
Она подумала, что процесс одевания довольно забавен, особенно когда есть что надеть. Когда все закончится и она вновь станет деревенской мышкой, ей будет не хватать всего этого.
«Но ведь вовсе не обязательно, чтобы это закончилось! Сам Джаспер так сказал! Все зависит от нашего желания!»
Иногда Кларисса позволяла себе помечтать, представить, что это правда, но она знала, что такому не бывать. Когда Джаспер узнает правду, — а она расскажет правду, как только опасность для Фрэнсиса минует, — он не захочет иметь с ней ничего общего. Решит, что больше никогда не сможет ей доверять. А она не знает, как убедить его в обратном!
Нужно продолжать лгать — другого выхода нет. И она не снимет маску, что бы ни уготовил ей этот мерзкий, злобный старик.
Она решительно отодвинула поднос с завтраком.
— Давайте одеваться, Салли.
Полчаса спустя она была готова к выезду. Зеркало отразило элегантную молодую женщину с уложенной вокруг головы косой. Суровость прически смягчалась обрамлявшими лицо буклями.
— Вы готовы, Салли?
Горничная, уже успевшая надеть плащ и шляпу, кивнула:
— Да, мистрис. Молодой Фрэнк хотел поехать с нами. Сказал, что будет вашим пажом. Что за плутишка!
Кларисса покачала головой. Может, еще раз объяснить брату, что ему необходимо оставаться дома? Конечно, для него это трудно. Слишком он юн и энергичен, чтобы легко смириться с заточением!
Ливрейный лакей уже стоял навытяжку в холле, и у нее создалось впечатление, что он сохранял эту позу весь тот час, что она заставила его ждать. Ей вдруг стало стыдно, но угрызения совести улеглись, как только лошади тронулись. Это его хозяин во всем виноват! Не она заставляла лакея торчать подобно столбу посреди холла!
— Это все, отец, — раздраженно бросил виконт Брэдли своему духовнику. — Вы выглядите жалко, как оскандалившаяся монахиня.
Священник поморщился.
— Я должен возразить, милорд. Что за язык! Вы говорите о церкви, о наших сестрах в таких неуважительных выражениях... Не знаю, сколько еще я выдержу в качестве вашего священника и духовника.
— Не мелите чушь! Я даю вам возможность привести к престолу Господню самое черное сердце самого величайшего грешника, которого вы когда-либо имели и будете иметь несчастье встретить на своем пути! Исполняйте свой долг, отец. И Господь выкажет вам свою благодарность.
Смех старика сменился кашлем, и отец Косгроув поднес к его губам чашку воды.
— Не это, глупая ворона! — прошипел старик, ударив священника по руке. — Вы убьете меня этой гнусной гадостью! Дайте коньяку!
Священник молча подчинился. Если это убьет старика, ему абсолютно все равно!
Целых три минуты он не жалел о злых мыслях, после чего смирился с тем, что ему предстоит долгое покаяние.
— Где девушка? — капризно бросил Брэдли. — Когда я послал за ней?
— Больше часа назад, милорд.
— Так где она?
— Может, ее дома не было, сэр.
— Вздор. Где еще она может быть в десять утра? Шлюхи не покидают постель до полудня.
Отец Косгроув плотно сжал губы. Через минуту виконт пробормотал:
— Конечно... теперь она содержанка моего племянника... может, позабыла о дурных привычках?
— Без сомнения, сэр.
— Взгляните в окно. Не едет ли экипаж?
Священник подошел к окну.
— Вот он, сэр. Сейчас подъедет.
— Прекрасно.
Брэдли отхлебнул немного коньяку.
— Когда она войдет, можете уйти. Я избавлю вас от компании шлюхи. Не хотим же мы подвергать опасности вашу бессмертную душу, не так ли?
Отец Косгроув ничего не ответил, но, как только лакей объявил о приезде мистрис Ордуэй, немедленно выскользнул из комнаты. Как раз в тот момент, когда она вошла и присела перед хозяином.
Виконт поднял бокал и беззастенчиво всмотрелся в гостью:
— Хм-м... мои поздравления, мистрис Ордуэй.
— С чем, сэр?
— С поразительной метаморфозой. В ваш прошлый визит вы выглядели настоящей шлюхой, явной обитательницей борделя. Тогда как теперь у вас вид...
Он взмахнул рукой.
— Содержанки? — осведомилась она, вскинув брови и подходя к огню.
Виконт визгливо хихикнул.
— Совершенно верно, дорогая. Любовницы моего племянника. Он уже говорил вам о женитьбе?
Кларисса пораженно встрепенулась:
— О женитьбе, сэр? Мужчины не женятся на любовницах.
— О, поверьте, такое бывало!
Он показал на низкий стул по другую сторону камина:
— Прошу, садитесь.
Кларисса села, сняла перчатки и, сложив руки на коленях, спокойно воззрилась на виконта:
— Что за срочное дело, по которому вам было необходимо видеть меня, сэр?
— Кто сказал, что оно срочное?
— Простите, но у меня создалось именно такое впечатление.
— Я всего лишь хотел видеть вас. Хорошенько рассмотреть.
— И теперь, когда ваше желание осуществилось, прошу меня извинить. Мне пора.
Она хотела подняться, но он покачал головой:
— Сидите... сидите, мадемуазель. Я еще не закончил. — Он нахмурился. Седые мохнатые брови сошлись на переносице. — Сколько времени вы занимались проституцией?
Кларисса сплела пальцы, старательно обдумывая ответ.
— Не по своей воле, сэр, поверьте. Всего год или около того.
— И как все случилось? — Он подался вперед, чтобы снова взять бокал.
Что ж, история, сочиненная для племянника, вполне подойдет и для дяди.
Она стала рассказывать, наблюдая за реакцией виконта. В конце он что-то проворчал, и она гадала, произвело ли ее повествование хоть какое-то впечатление. По крайней мере у него не было причин не верить. Довольно банальная история...
— Принесите мне эти бумаги.
Он показал на гору бумаг, громоздившуюся на секретере у окна. Озадаченная, Кларисса повиновалась и, вручив ему всю стопку, вернулась на свое место.
