— Ох уж эти капли! — со смешком пояснила Анна-Ми всем, кто был рядом. — Вечно о них забываю. Спасибо, дорогая Медхен.
— Ты переигрываешь, — прошипела я, наливая в стакан капли и с поклоном протягивая их подруге, но она только заговорщицки подмигнула и выпила лекарство со стенаниями, ахами и жалобами.
— Едем, наконец? — холодно осведомилась Саломея и передернула плечами, когда брат выразительно на нее посмотрел.
— Еще минуточку, — Анна-Ми оказалась верна себе. — Дайте же мне расцеловать на прощание мою замечательную мадам Латуф. Все было удивительно! Замечательно! Как я рада, что у моей бабушки такая чудесная подруга!.. — и она душила мадам в объятиях еще минут пять.
Но вот с прощанием было покончено, и мы отправились в обратный путь. Мы с графом опять сидели рядом, и я была благодарна темноте, потому что не желала, чтобы кто-то заметил, как я краснею всякий раз, стоило графу заговорить.
На обратном пути он сделался на удивление разговорчив и вовсю обсуждал королевских ловчих. Он расспрашивал Анну-Ми, не встречала ли она де Невалей раньше, рассказал пару старых анекдотов про волков и егерей, и сам же над ними смеялся. Я сидела, как на иголках, ожидая подвох в каждой фразе, но Анна-Ми была беззаботна и весела, и совершенно не желала замечать, когда я наступала ей на ногу, призывая вести себя поспокойнее.
— Мы проезжаем мимо Марсового поля, — сказала вдруг Саломея, молчавшая до этого. — Вы просили показать его, дорогая мадемуазель Грабянка.
— О! Это — оно?! — воскликнула Анна-Ми, прижав ладони к щекам. — Вот эта черная мрачность — Марсово поле?!
Я тоже посмотрела в ту сторону, куда показывала Саломея.
Между дюн показалась пустынная равнина. Свет тонкого месяца скупо освещал песчаные холмы, редкие кустарники и огромный старый дуб, на котором не было ни единого листочка. Корявые сучья напоминали костлявые руки мертвецов, воздетые к небу в безмолвной мольбе.
— Жуткое место, — произнесла Анна-Ми, поежившись.
— Местные жители называют это дерево Волосатым, — пояснила Саломея. — Якобы один разбойник убивал молоденьких девушек и вешал их трупы на этом дереве. Длинные волосы развевались на ветру, отсюда и название — Волосатое дерево.
— Ах, я сейчас упаду в обморок! — пропищала Анна-Ми.
— Подать вам капли? — спросила я участливо.
— Нет, благодарю, — слабо ответила Анна-Ми. — Лучше я возьму дорогую Саломею за руку, мне будет не так страшно.
— Сомневаюсь, — ответила Саломея с натянутой улыбкой. — Я ведь не месье Бужере, я не смогу защитить вас, если появится Ардешский зверь.
— Но есть я, дорогая сестренка, — произнес граф бодро. — Не волнуйтесь дамы, со мной вам никакой зверь не страшен.
И пока я пыталась понять, не было ли в его словах двойного смысла, рука графа накрыла мою руку. В темноте этого никто не заметил, Анна-Ми жаловалась и стенала, а меня словно пригвоздили к сиденью, лишив возможности двигаться.
— Не бойтесь, — говорил граф, и мне казалось, что он говорит только для меня. — Никто не причинит вам зла, пока я рядом.
Коляска подскочила на кочке, и я очнулась от колдовского очарования. Решительно освободив руку из пальцев графа, я сунула руки под мышки и уставилась на Волосатое дерево, медленно уплывающее вдаль.
На секунду мне показалось, что я вижу, как покачиваются на дереве повешаные мертвецы, и длинные распущенные косы треплет ветер, которому нет разницы, чем играть — молодой листвой и цветами, или прядями убитых чудовищем жертв.
Старушка в доме Латуфов говорила именно об этом месте. Для чего? С умыслом? Или просто пересказывала местные глупые сказочки?
Своими подозрениями я поделилась с Анной-Ми перед сном, после того, как рассказала, что королевские ловчие хотят встретиться и незаметно поговорить с нами на ярмарке. Я упомянула и о том, что граф слышал, как Франко де Неваль назначал мне встречу, но на Анну-Ми это не произвело впечатления.
— Сказала, что он приударил за тобой — и граф точно поверил, — ответила, расчесывая волосы. — Это такая обыденность для важных господ — задрать подол миленькой простолюдинке. Забудь.
Обыденность. Я постаралась подавить разочарование, охватившее меня после ее слов. Но все это не имело значения, и я подробно пересказала Анне-Ми о встрече со странной старушкой в доме мадам Латуф, и о легендах о договоре Лагаров с дьяволом.
— Ерунда все это, про золотой серп, — рассудила Анна-Ми, выслушав меня. — Золото — слишком мягкий металл, им не рассечешь грудь.
— Ты права, — согласилась я, после некоторых раздумий. — Но кто эта старушка? Тебе надо осторожно порасспросить мадам Латуф.
— Нет нужды, — беззаботно отозвалась моя подруга, ныряя в ночную рубашку и забираясь в постель. — Это наша «бабушка». Мадам Анастейша, собственной персоной.
— «Бабушка»- в городе? — изумилась я.
— Ни на какие воды она не поехала, — усмехнулась Анна-Ми. — Прячется в доме мадам Латуф.
— Но зачем?!.
— Бабки дурачат горожан, особенно молоденьких девиц — Латуф устраивает салон, а Бюссар подслушивает и потом говорит то, что услышала, преподнося как пророчества.
— Откуда ты узнала?
— У меня есть ушки и глазки, — дурачась пропела Анна-Ми строчку из народной песенки, — и они таки большие-большие, чтобы лучше слышать и видеть!
— Я серьезно.
Она тут же бросила дурачиться и примирительно сказала:
— Ну, не обижайся. Бабки проворачивают откровенное жульничество, вытягивая деньги за гадание на картах и по чайной гуще. Но народу нравится, поэтому не будем им пока мешать. Священник поставил не на ту лошадку, простофиля. Мало того, что не разглядел сатанистов у себя под носом, так еще и легенда, что он придумал, никуда не годится.
— Они нас выдадут!
— Бабульки будут молчать, — уверенно заявила Анна-Ми. — Я намекнула, что тогда и я молчать не стану, и об их проделках узнает весь город. У нас-то королевское разрешение, а вот у них…
— Я должна была догадаться, — произнесла я с досадой после некотрого молчания. — Она просила называть ее бабушкой. И все время хихикала. Наверное, ее очень забавляло дурачить меня!
— Так что не принимай близко к сердцу болтовню про проклятье Лагаров, — сказала Анна-Ми, уютно устраиваясь на подушке. — Уверяю тебя, оборотень — тот, о ком мы еще не думали. Он прячется, он так просто себя не выдаст.
— Тогда что будем делать? — спросила я. — Как мы его вычислим?
— Попробуем для начала поговорить с ловчими, может им что-то известно. Когда ты забираешь списки у нашего простофили-священника?
— Завтра суббота, — посчитала я по пальцам, — получается — в воскресенье, послезавтра.
— Посмотрим списки, и все станет ясно.
