— Господа решили обойтись без меня, — ответил он с неприязнью и сплюнул, утеревшись рукавом. — Сказали, что отлично знают лес.
— Идиоты, — сказал граф так тихо, что услышала только я.
— Я пойду, с вашего позволения, — егерь развернулся и исчез в кустах.
— Иди, иди, — сказал Лагар ему вслед и обернулся ко мне. — Живы? Не умерли от страха?
— Жива, — ответила я с вызовом. — И рада этому.
— Я тоже рад, что жив, — сказал он, подбирая аркебузу и подставку, и взваливая на плечо. — Боялся, что вы меня в спину ножом пырнете. Поспешим, у меня пальцы на ногах заледенели.
— Замерзли? Разве холодно? — я пристроилась за ним в затылок, по-прежнему не доверяя.
— Посидите в засаде часиков шесть — у вас даже подмышки замерзнут.
— Очень любезно, — заметила я.
Мы пересекли Марсово поле без приключений, преодолели последний подъем по дороге между валунов, и вышли к замку. Ничего не случилось, на меня не напал оборотень, а граф заметно повеселел, завидев родовое гнездо.
— Вы точно ничего не хотите мне сказать, Медхен? — спросил он, когда мы уже стояли у ворот.
— А что вы хотите от меня услышать?
— Возможно, что-то отличное от того, что вы мне говорили? — предположил он. — Что-то вроде: месье, я признательна, что вы охраняли меня, разрешите выразить свою благодарность поцелуем…
— Не услышите, — отрезала я.
— Нет? — он с сожалением прищелкнул языком. — Жаль. А мне казалось, в салоне мадам Латуф вы были менее категоричны…
Помимо воли я покраснела, и готова была заскрежетать зубами.
— То, как вы вели себя там, не делает вам чести, месье граф. Вы были противны мне в салоне мадам Латуф, и не стали приятнее сейчас.
— Не стал? — наиграно изумился он и укоризненно погрозил мне пальцем. — Вы нарочно лжете мне, мадемуазель MJV, чтобы ужалить побольнее. Вы как пчела — летаете, грозите жальцем, а сами сладки, как мед…
По ту сторону двери раздались шаги Пульхерии.
— Знать вас не желаю! — сладко сказала я, когда служанка распахнула двери и вытаращила глаза, увидев меня. — Спокойной ночи, месье граф. Спокойной ночи, госпожа Пульхерия.
И я побежала в спальню прежде, чем Пульхерия проскрипела:
— Когда это она выскочила из замка, месье Лагар?!
«Когда ты щелкала клювом», — ответила я ей мысленно.
В отведенную нам с Анной-Ми комнату я постучала условным стуком, но мне никто не открыл и не ответил. Встревоженная, я постучала еще раз. Нет ответа!
Я толкнула двери, и они открылись. В спальне было темно, даже ночник не горел.
— Анна-Ми? — позвала я, и сердце, только что бившееся от близости графа, замерло, болезненно толкнувшись в грудь. — Где ты, Анна-Ми?!
Тишина, и даже дыхания не слышно…
Дрожащими руками я вытащила из поясного кармашка кресало и огниво, подпалила трут, зажгла свечку и подняла ее повыше, освещая комнату.
Постель была пуста, и не похоже, что Анна-Ми прилегла сегодня хотя бы на минутку.
Но как?.. Где она?..
Я заметалась по комнате, хотя сразу было ясно, что моей подруги тут нет. Не было ее уличных туфель, плаща… А ведь мы договаривались, что пока я отправляюсь в дюны, она находится в спальне, чтобы в случае чего ответить через дверь, что мы обе уже в постелях!..
Что-то случилось…
Я впервые не знала, куда делась Анна-Ми. Ни на одном нашем задании она не исчезала без предупреждения.
Бросившись сначала в ванную, потом в уборную, я убедилась, что там тоже пусто.
Граф!..
Взбежав по ступеням на третий этаж, я без стука и предупреждения распахнула двери комнаты Лагара.
Граф не ждал гостей. Он стоял возле кровати, держа в руках рубашку, а из одежды на нем были лишь нижние штаны, длиной до колен.
Слишком сильное зрелище, чтобы сохранять спокойствие. Мне приходилось видеть голых мужчин, но таких красивых — еще никогда. Лагар будто весь состоял из мускулов, и больше походил на идеальную музейную статую, чем на живого человека.
Он не смутился, что я застала его полуголого, и одним движением кисти бросил рубашку в кресло, повернувшись ко мне лицом и словно предлагая полюбоваться собой.
— Ничего себе, явление какое, — произнес он, не выказав ни малейшего удивления. — Может, я сплю, и мне все это снится — что мадемуазель MJV решила снизойти до меня? А как же «вы мне противны, знать вас не желаю»?
— Где моя хозяйка? — выпалила я.
Он заглянул в постель, даже приподняв одеяло, хотя и так было видно, что там никого нет. Потом, паясничая, поглядел по сторонам и развел руками.
— Представьте, здесь ее нет, — говорит он. — Не пробовали искать в ванной или уборной?
— Смотрела! — я поглядела на него почти с ненавистью.
— В любом случае, я бы посоветовал вам успокоиться, — заговорил он с привычными бархатистыми нотками и не спеша, немного лениво двинулся в мою сторону. — Вы думали, что хозяйка отправила вас в лес, ночью и одну, а сама юркнула ко мне в постель? Но я ведь тоже был в лесу. Пытался убить волка. Значит, я ни при чем.
— Ее нигде нет!
— Но вы-то здесь, — сказал он, подойдя уже вплотную ко мне. — И я здесь.
Он взял меня за руку, осторожно и успокаивающе поглаживая, и продолжал, убаюкивая голосом:
— Уверен, что с вашей хозяйкой ничего не случилось…Скорее всего, она уже в спальне, готовится ко сну, и думать не думает о вас… А вы волнуетесь… Вы так дрожите… Почему?
Не сводя с меня опасно горящих глаз, он поднес мою руку к своим губам и поцеловал — нежно, долго, опалив мою кожу горячим дыханьем.
— Прекратите, — пробормотала я.
— Что прекратить? — поинтересовался он. — Я еще ничего и не начинал… а вот теперь — начну… — он положил мою руку себе на грудь, заставляя провести ладонью по пластам крепких выпуклых мышц — сверху вниз, медленно, чувственно. — Может, нам стоит провести эту ночь более приятно?..
Его глаза потемнели, и в лице появилось что-то хищное, даже жестокое. Надо было остановить его, надо было убежать, но я не сделала ни того, ни другого. Словно со стороны я наблюдала, как он наклоняется ко мне, смотрит на мои губы, не скрывая намерений, и заставляет меня провести ладонью еще ниже — по его животу, и еще ниже…
Призвав на помощь всю свою волю, я вырвалась и ударила Лагара в пах.
Граф замычал и упал на колени, прижимая руку к самому сокровенному мужскому месту. Я отскочила, глядя настороженно и готовая дать отпор, если он бросится. Но Лагар и не думал нападать. Сев на корточки, охая и потирая кое-что, он возмущенно спросил:
