— Думаю, эта легенда вовсе не об иносказаниях. Он нашел золотой серп, — веско сказала я. — Серп, которым полагалось рассекать грудь юным девам и вырывать их сердца, чтобы обрести молодость. И кто-то похитил из могилы вашего предка этот серп и решил тоже заключить договор с дьяволом.
— Да, я думал об этом, — сказал граф тихо. — Но здесь, в Ардеше, орудует обыкновенный зверь. Я пытался поймать его, но он быстрый и хитрый. И зверь выглядит именно так, как описывали его вы и Бужере. Это не волк, но и не оборотень, Медхен. Поверь.
— Не верю! — почти выкрикнула я ему в лицо. — Это либо вы, либо ваша сестра. Я знаю, что мадам Анастейша многое рассказала ей о вашем предке. Покажите, есть ли у вас рана на ноге!
Я отступила ещё на пару шагов, держа клинок наперевес, а граф поднялся из кресла и, не сводя с меня взгляда, снял рубашку и отбросил её в сторону.
— Ноги у вас ниже, месье, — скомандовала я. — Раздевайтесь полностью!
Глаза его блеснули в свете свечей.
— Я ведь предлагал вам это сразу, мадемуазель, — ответил он и взялся за поясной ремень.
Он словно дразнил меня, раздеваясь медленно, чувственно, напоказ. Следом за рубашкой улетели ремень, туфли, чулки и верхние штаны, и граф потянул вязки на нижних штанах — коротких, до колен.
— Надеюсь, это не оскорбит ваш нежный взор, — произнес Лагар с вежливой насмешкой, сбрасывая последний покров.
Но ещё до того, как ткань соскользнула с узких мускулистых бёдер и упала на пол, я поняла, что он — не убийца. Будь он тем жестоким оборотнем, который раздирал на части юных девственниц, я бы уже лежала с вырванным горлом, потому что благополучно утратила бдительность. Раньше я видела графа в одних подштанниках, и считала, что видела в этой жизни всё, но тут стало ясно, что глупышка Медхен упустила самое главное.
— Ноги у меня ниже, мадемуазель MJV, — мягко напомнил Лагар.
— Всё в порядке, можете одеться, — разрешила я, отворачиваясь и краснея до ушей.
Но раны на графе не было — ни шрама, ни царапины. А значит, я стреляла точно не в Лагара.
— Вы так добры, — поблагодарил он, и теперь в его голосе слышался явный сарказм.
— Совсем не добра, — ответила я, стараясь говорить сурово и поскорее изгнать из мыслей воспоминание о мужчине, который только что раздевался передо мной до гола. — Итак, вы — оборотень. Это приобретенное или врожденное?
— Врожденное, — граф оказался за моей спиной. — И надеюсь, теперь вы верите, что я не причастен к убийствам?
Он находился рядом, и я про себя назвала эту близость опасной. Но совсем не потому, что повернулась спиной к оборотню. А поворачиваться не следовало, даже если я была убеждена, что Анну-Ми убил кто-то другой. Но рядом с графом я чувствовала себя, будто проиграла схватку самому страшному врагу. И проигрыш одновременно ужасал и… радовал. Но разве такое возможно?
— Медхен? — повторил Лагар медовым шепотом, и мне захотелось закрыть глаза и откинуть голову, чтобы прислониться затылком к крепкому мужскому плечу. Почувствовать его силу, почувствовать его ещё ближе…
Но вместо этого я произнесла раздельно и громко:
— Двенадцать лет назад всех моих родных убили оборотни. Мои родители держали гостиный дом на тракте. Однажды вечером туда пришли двое, взяли комнату, расплатившись золотом. В ту ночь было полнолуние, и наши постояльцы превратились в волков. Спастись удалось только мне. Я выпрыгнула в окно и бросилась в реку. Меня отнесло течением, я чудом выбралась на берег, залезла на дерево и сидела там до утра. Я слышала, как эти твари расправились с другими постояльцами и моей семьей, а потом рыскали по округе — искали меня. Но вода сбила след, а утром пришли Красные Шапероны. Они прикончили оборотней, нашли меня и забрали с собой. С той самой ночи, месье граф, я усвоила первое правило Красных Шаперонов — ни одному оборотню верить нельзя.
Я вздрогнула, когда граф коснулся моей щеки кончиками пальцев:
— Бедная девочка, — пробормотал он, уткнувшись лицом в мои волосы. — А что насчет второго правила Шаперонов?
— Второе правило — каждый оборотень должен быть убит, — сказала я и повернулась к нему, встав к лицу лицом.
Лагар не оделся, и его нагота пугала меня больше, чем если бы стая волков окружила меня, клацая зубами при полной луне. Я смотрела графу в глаза, потому что боялась опустить взгляд и… проиграть окончательно.
— Тогда чего ждешь? — спросил оборотень с чуть заметной усмешкой. — Я перед тобой, безоружный, в человеческом обличии, у тебя серебряный клинок, но ты почему-то не убиваешь меня.
Он смеялся надо мной. Смеялся над моей нерешительностью. А я злилась и не могла понять, почему так трудно было нанести удар, когда граф сидел в кресле, и почему так трудно ударить теперь…
Я медленно подняла руку, сжимая трость-клинок.
— Почему вы так долго не женились? — спросила я, хотя было совершенно неважно, почему граф не обзавелся семьей.
К чему эти вопросы, Мари?! Неужели ты умышленно тянешь время, надеясь, что граф сбежит или выбьет у тебя оружие? Или ты надеешься… на что ты надеешься?!.
— Потому что дурная кровь Лагаров неизменно проявилась бы в моих детях, — ответил граф, не сводя с меня пристального взгляда. — Зачем передавать проклятие Лагаров дальше? Пусть лучше умрет вместе со мной. Но вы всё-таки не убиваете меня, грозный Шаперон? — и он усмехнулся уже открыто, не делая попытки защититься, хотя острие клинка находилось на расстоянии двух дюймов от его шеи.
Несколько мгновений длилась борьба взглядов, и я не выдержала первая.
— Проклятье! — я опустила клинок и отшатнулась, уставившись в стену. — Да оденьтесь вы, в конце концов! Вам что — нравится щеголять перед девушками в голом виде?
Я услышала шорох, досчитала до десяти и обернулась. Граф натягивал верхние штаны и застегивал поясной ремень.
— Не получается убить? — спросил он вежливо, но в глазах плясали лукавые искры.
— Рубашку, — велела я. — Наденьте рубашку, и идём к вашей сестре.
— К Саломее? — мгновенно насторожился он. — Вы же не всерьез…
— Только когда своими глазами увижу, что на ней нет раны от моего арбалета, — отчеканила я, — только тогда с вашей сестры будут сняты все подозрения.
— А вам не кажется, что Шапероны превышают должностные полномочия? — поинтересовался он сквозь зубы, но поднял рубашку и надел.
— Когда кажется — я крещусь, — ответила я ему в тон и указала на дверь: — Вперёд.
Мы вышли из спальной комнаты графа, спустились на этаж ниже, и подошли к спальне Саломеи. Лагар постучал и позвал сестру по имени, но нам никто не ответил.
— Саломея? — позвал он встревожено и громко, и открыл дверь.
Но тревоги были напрасны — девушка спала в постели, прекрасная и невинная, как ангел. Только эта ангельская красота меня совсем не тронула.
