Уголки моих губ приподнялись.
– И что такая милашка делает в баре совсем одна?
Бармен подошел ко мне. Его глаза поблескивали. Милашкой меня еще никто не называл.
– А сам как думаешь? – сказала я, показывая свой опустевший стакан.
– Повторить? – спросил он, приподняв бровь.
– Для этого ты тут и стоишь, верно? – Я поставила локоть на стойку и подперла подбородок рукой.
Бармен усмехнулся и взял бутылку дешевой водки:
– Люблю дерзких.
Я ничего не ответила. Просто сидела и наблюдала за тем, как он добавляет клюквенный сок в водку.
Бармен открыл ведерко со льдом:
– Черт, лед закончился. Сейчас вернусь.
Он сделал шаг в сторону комнаты для персонала, держа мой коктейль в руке.
– Эй, – окликнула его я. Тот обернулся. Я жестом попросила его подойти ко мне. – Ничего страшного. Я не люблю со льдом.
На лице бармена промелькнула тень разочарования, но он все же поставил напиток на стойку и, бросив новую трубочку в стакан, подтолкнул его ко мне.
Я обхватила трубочку губами и отпила немного. Прохладная жидкость обожгла горло. Мы с барменом встретились взглядом.
Бармен подмигнул:
– Хотел бы я быть этой трубочкой.
Я оторвалась от напитка и выпрямилась.
– Правда? – спросила я, склонив голову набок, а потом широко улыбнулась, продемонстрировав все свои гнилые зубы.
Бармен отшатнулся, потом пробормотал что-то про лед и быстро ретировался в комнату для персонала. Я проводила его взглядом.
Как только паренек скрылся, я спрыгнула со стула, взяла свой стакан и наклонила его над барной стойкой. Красная жидкость полилась струйкой.
– Это за то, что пытался добавить какую-то дрянь мне в коктейль, – пробормотала я.
Я прошла вдоль всей стойки, поливая ее коктейлем. Я не так давно стала полноценным членом общества, но уже могла с уверенностью заявить, что в этом не было ничего особенного. Люди ужасно меня утомляли.
Я вернулась к своему стулу, перегнулась через стойку, достала из наполовину полного ведерка кубик льда и разгрызла его. Потом, внимательно изучив напитки, стоявшие вдоль стены, выбрала самую дорогую на вид бутылку и изо всех сил швырнула в нее свой стакан. Он разбился, а бутылка завалилась вбок и сбила несколько других. От грохота я сама подскочила на месте, почувствовав себя не столько крутой, сколько чокнутой.
Ожидая, что меня попытаются скрутить, я огляделась по сторонам и впервые заметила в углу симпатичного парня со светлыми волосами. Он ухмыльнулся, глядя на меня, и подмигнул. Я улыбнулась в ответ.
– Упс, – произнесла я одними губами.
Я не сомневалась в том, что бармен вот-вот вернется. Нужно было уносить ноги. Я схватила сумочку и вышла за дверь. Мне хотелось обернуться, чтобы проверить, пойдет ли симпатичный незнакомец за мной, но я сдержалась.
У меня впереди было много работы.
25.
Пэтти
Я ВРЫВАЮСЬ В ДВЕРИ БОЛЬНИЦЫ с ребенком на руках. Полдюжины посетителей, сидящих в приемной, поворачиваются к нам – вопли Адама невозможно игнорировать. Я окидываю помещение взглядом. С тех пор как я бывала здесь с Роуз Голд, кое-что изменилось. Впрочем, перемены были незначительные. Я подхожу к стойке регистратуры.
– Моему малышу нужно к доктору, – кричу я, потому что молодой администратор не реагирует на меня. Наверняка играет во что-то у себя на компьютере. Этот парень, судя по всему, слишком долго жил в подвале маминого дома.
Администратор переводит взгляд с экрана на ревущего младенца у меня на руках и, кажется, оттаивает. По его лицу пробегает тень сочувствия. Но потом сочувствие сменяется скепсисом: администратор наконец заметил меня.
– Это ваш ребенок? – спрашивает он.
Я фыркаю:
– А разве это Бенджамин Баттон? Это мой внук. Его рвет уже больше шести часов. Я не понимаю, в чем дело, несмотря на свою подготовку. Видите ли, я по образованию сидел…
Администратор перебивает меня:
– На него заведена медицинская карта?
– Да, он родился в этой больнице, – отвечаю я.
– Как его зовут?
– Адам Уоттс.
Администратор вбивает имя ребенка в базу данных и ждет результата.
– Его никогда так не рвало. Боюсь, он мог проглотить что-нибудь, когда я отвлеклась. Или, может, у него пилоростеноз. Я читала…
Администратор снова меня перебивает:
– В системе нет никакого Адама Уоттса.
Я перегибаюсь через стойку, пытаясь увидеть экран.
– Может, вы не так написали? Уоттс. У-О-Т-Т-С.
Парень бросает на меня раздраженный взгляд, но мне плевать.
– Адам. А-Д-А-М.
– Я знаю, как пишется «Адам», – огрызается парень. – Я сразу так и написал. – Но он все равно набирает имя заново и нажимает клавишу «Ввод».
Через несколько секунд он (с самодовольным видом) заявляет:
– Под этим именем никто не зарегистрирован. Вам придется заполнить анкету пациента. – Администратор морщится, когда Адам издает оглушительный крик.
Я заставляю себя сделать глубокий вдох.
– А его мать, Роуз Голд Уоттс? – спрашиваю я. – Она-то должна быть у вас в системе.
Администратор вручает мне планшет, к которому прикреплена пустая анкета.
– Это не имеет значения, мэм. У каждого пациента должна быть своя медицинская карта.
Парень жестом приглашает меня присесть, а потом вздыхает с облегчением, потому что я наконец уношу ревущего младенца подальше от него. Другие посетители тоже не рады тому, что ребенок орет. Я смотрю на них с извиняющейся улыбкой. Одна пожилая женщина улыбается в ответ, так что я сажусь рядом с ней.
Я начинаю заполнять анкету. Готова поклясться, Роуз Голд говорила, что собирается рожать Адама здесь. Помню, я еще сказала, что это много для меня значит, она ведь родит ребенка там же, где я родила ее. Ее это, кажется, не особенно тронуло, но я тогда решила, что моя дочь просто нервничает. Наверное, в последний момент она передумала и выбрала, например, больницу в Вествью в тридцати километрах отсюда.
Заполнив анкету, я возвращаюсь с ней к неприветливому администратору. Мне хочется отчитать его, но я прекрасно знаю, что в медицинском сообществе лучше никого не злить, иначе ты ничего не добьешься. Так что я отдаю парню анкету, улыбаясь.
– Вас вызовут, ждите, – говорит он.
Я хочу спросить, долго ли придется ждать, но знаю, что администратора этот вопрос только разозлит. Поэтому я переключаю внимание на Адама. Он весь раскраснелся от плача. Мы возвращаемся на место. Я достаю бутылочку из сумки с подгузниками. Когда я подношу соску ко рту Адама, он умолкает и начинает пить.
