Еще один популярный вопрос — как работает этот прием в присутствии посторонних? Не будет ли подобная сосредоточенность в компании других людей выглядеть грубостью? Мне эти опасения кажутся смешными: ведь подобный вопрос предполагает, будто обычно мы настолько сосредоточены на словах, чувствах и эмоциях окружающих, что нас больше ни на что не хватает. Сами понимаете, в действительности подобное встречается крайне редко. Чаще всего мы так погружены в собственные мысли, что не способны по-настоящему услышать слова собеседника. Предположим, вы идете по улице, болтая с приятелем. В принципе, ходьба — действие автономное, и все-таки вы тратите некоторую часть своего внимания на то, чтобы не столкнуться с другими прохожими, случайно не выйти на проезжую часть и так далее. Лишь в те моменты, когда вы не заняты соответствующими наблюдениями, вы можете переключить внимание на общение с товарищем. Это, однако, вовсе не значит, что вы уделяете собеседнику меньше внимания, чем обычно, — это просто-напросто означает, что вы с необходимой периодичностью переключаетесь с одного объекта на другой, в данном случае — с окружающей обстановки на разговор с другом. В подобной ситуации ваше внимание к собственным мыслям и чувствам не будет столь полным, как если бы вы сидели и медитировали в одиночестве — по крайней мере, на первых порах, однако главное — твердое намерение оставаться вовлеченным. Чем чаще вы будете практиковаться, тем легче вам будет даваться эта практика и тем успешнее вы сможете удерживать внимание. Вовлеченность в настоящее позволит вам в полной мере оставаться «в одной комнате» с собеседником. Одна женщина, приходившая ко мне в клинику, рассказывала, как применяет этот метод для контакта с ребенком и насколько он помогает ей по-настоящему быть вместе с ним. По ее словам, хотя раньше она точно так же была рядом с малышом, ее мысли все время где-то блуждали. Лишь научившись действительно чувствовать себя вовлеченной в общение с ребенком, она осознала полноту их взаимодействия. Подобный опыт может оказать поистине безграничное влияние на наше общение с окружающими. Вообразите, каково это — оказаться рядом с человеком, способным уделять вам все свое внимание без остатка, и насколько приятно будет подарить ему столь же безраздельное внимание в ответ.
Монах, у которого не было времени
Прелесть осознанности в том, что вам не придется тратить на нее дополнительное время. Вам следует всего лишь научиться полностью погружаться в действие, совершаемое в настоящем, вместо того чтобы блуждать где-то в неизведанной дали. Это ответ тем, кто утверждает, будто не имеет свободного времени для тренировки сознания. Давным-давно мне рассказали историю об американце, преподававшем медитацию, который проходил обучение, будучи монахом в Таиланде. Он уехал туда в 1960-1970-е годы, вместе с множеством других, в то время следовавших тропами хиппи в Азию. Во время странствий он заинтересовался медитацией и решил, что готов тратить все свое время на обучение. Отправившись к одному из знаменитейших в Таиланде учителей, он поселился в монастыре и начал обучение, в конечном итоге став монахом. Его учебный график был очень плотным: ему приходилось посвящать свое время исключительно занятиям и работе. При этом занятия медитацией занимали около восьми часов в день.
Если вам никогда не приходилось жить в монастыре, восемь часов могут показаться вам достаточно продолжительным периодом времени. Однако в подобных местах они пролетают в мгновение ока. Разумеется, оставшееся время ученики также посвящают тренировке сознания — в форме осознания настоящего и применения вовлеченности к повседневным делам.
Поскольку этот маршрут путешествия по Азии постепенно приобрел большую популярность, во время обучения этого человека монастырь посещали многочисленные западные туристы. Некоторые из них оставались там на несколько недель, чтобы затем продолжить свой путь. Живя в монастыре, они, разумеется, постоянно вступали в разговоры с проживавшими там представителями западных стран. В ходе таких бесед наш монах узнал, что в соседней Бирме есть монастыри, обитатели которых посвящают занятиям медитацией около 18 часов в день. Горя энтузиазмом и мечтая как можно скорее продвинуться в изучении медитации, он стал всерьез размышлять о переезде. Но он никак не мог побороть свои сомнения: ведь учитель, обучавший его, был очень известен и уважаем. Несколько месяцев он мучился, не в силах решить, уехать ему или остаться. Он считал, что скорее достигнет просветления, медитируя по 18 часов в день в одном из бирманских монастырей. Ведь в его монастыре он был постоянно загружен работой — занимался уборкой, собирал хворост для растопки, штопал монашеские одеяния и так далее; ему казалось, что после всего этого у него практически не оставалось времени на медитацию. Кроме того, учеба казалась ему сложной, и он подозревал, что работа каким-то образом мешает ему заниматься. В конце концов он отправился к учителю, чтобы предупредить того о своем предстоящем уходе. Втайне он надеялся, что, видя его энтузиазм и увлеченность, учитель даст ему возможность остаться и уделять больше времени медитации. Однако, услышав его, тот лишь спокойно кивнул.
Кажущееся безразличие учителя рассердило нашего энтузиаста. Он искренне не понимал, что происходит.
— Неужели вы даже не хотите узнать, почему я ухожу?! — воскликнул он.
— Хорошо, расскажи, — ответил учитель по-прежнему безразлично.
— Потому, что у нас здесь нет времени медитировать! — воскликнул монах. — В Бирме монахи занимаются медитацией по 18 часов в день, а мы — только по восемь. Как я могу продвинуться в своем обучении, если целый день только и делаю, что готовлю, убираю и штопаю? У нас здесь больше ни на что не хватает времени!
Рассказывают, что учитель взглянул на него внимательно, но вопрос он задал с улыбкой.
— Ты считаешь, что у тебя нет времени на то, чтобы осознавать происходящее? — спросил он. — Ты полагаешь, что тебе не хватает времени для понимания?
Ученик, погруженный во внутренний диалог, поначалу даже не понял, о чем речь, и ответил с раздражением:
— Разумеется. Мы так загружены работой, что нам некогда осознавать настоящее.
Учитель рассмеялся.
— Итак, — сказал он, — когда ты подметаешь двор, ты не в состоянии осознавать процесс подметания? Когда ты гладишь монашеские одежды, ты не можешь полностью отдаться процессу глажения? Смысл тренировки разума — в осознанности. Ты можешь осознавать происходящее с таким же успехом, когда сидишь с закрытыми глазами в храме, как и тогда, когда ты подметаешь двор и глаза твои при этом открыты!
Ученик замолчал, сообразив, насколько его понимание тренировки сознания было далеко от истины. Как многие другие, включая меня самого, он полагал, что работать над своим сознанием можно лишь, когда ты спокойно сидишь и медитируешь. На практике, однако, этот процесс куда более многообразен. Практика осознанности учит нас, что мы можем использовать те же способности нашего разума, чем бы мы ни занимались. Неважно, заняты ли мы физическим трудом или ведем сидячий образ жизни, вовлеченность можно с тем же успехом практиковать, катаясь на велосипеде, как и сидя дома в кресле. Неважно, каким делом мы заняты. У каждого из нас имеется в распоряжении 24 часа в сутки, то есть одинаковое количество времени, которое мы можем использовать, обучаясь осознанному отношению к реальности. Неважно, осознаем мы физические ощущения, эмоции, мысли или их содержание — все это разные грани осознания, на которое у нас всегда есть время.
