Без лишних разговоров Занда-ил подхватил котел и отнес его к озеру.
Рабе долго и тщательно вымывала пригоревший походный котел, терла его песком, так что к обеду он сиял как новый.
Пришли охотники и принесли два фазана.
– Повести их на ветвях – распорядилась Рабе, – чтобы на них падали прямые лучи светила. Так они станут нежнее и мягче.
– Откуда вы все это знаете, льерина? – спросил Занда-ил. У нас не водятся фазаны. И эти корешки…
Рабе лучезарно улыбнулась эльфару и так чтобы слышали остальные, громко произнесла:
– Я долго жила среди людей. Кое чему у них научилась. Их можно презирать за их низменные страсти, за продажность, и несоблюдение чести, но недооценивать их нельзя. Они многое знают, много умеют и они могут быть очень опасны. И самое главное их много.
Она ушла под тень повозки, сопровождаемая удивленными взглядами снежных эльфаров. Обошла ее со всех сторон.
Под повозкой улегся и задремал возница.
– Лер, – обратилась она к нему. Тот открыл один глаз: – Что?
– Тент порвался.
– И что? – вновь спросил он.
– У вас есть дратва и большая игла? Я починю.
Возница перевел взгляд на широкоплечего, тот молча согласно кивнул. Возница кряхтя стал вылезать из под повозки.
– Я понимаю, – уела его Рабе. – Вам чтобы дать мне иглу нужно получить разрешение. А вдруг я ей поубиваю всех вас. Обещаю, никого иглой убивать не буду.
Эльфар бросил на нее недовольный взгляд, но промолчал. Открыл крышку походного сундучка под сидением возницы и достал моток дратвы, потом иглу. Подумал и достал кусок воска, все это протянул Рабе.
До вечера Рабе хлопотала по хозяйству. Починила тент, проверила копыта лошадей, отвела их на водопой и к ужину села чистить фазанов.
Все это время эльфары молча наблюдали за ней. То один то другой беспрекословно выполняли ее мелкие поручения. Так Рабе приручала снежных эльфаров.
После сытного ужина стали собираться в дорогу. Широкоплечий подошел к девушке с ножными кандалами. Постоял в раздумьях и смущаясь обратился к Рабе:
– Льерина, пообещайте, что не будете пробовать убегать. И мы не станем надевать на вас эти кандалы.
– Куда убегать? – рассмеялась Рабе. – Вы оглянитесь, лер. – Она обвела руками окрестности. – Мы находимся на землях лесных эльфаров… Она со смешинкой в глазах посмотрела на еще больше смущенного эльфара.
Рабе тонко понимала, что он чувствует. Ему сказали, что они повезут врага и с ней нужно быть очень осторожной. Но девушка ломала стереотипы и оказалась простой и неприхотливой снежной эльфаркой каких полным полно у них дома. И его решимость точно исполнять приказы, дала трещину. На это Рабе и надеялась, заставляя себя готовить, чистить и проявлять немыслимую для нее хозяйственность.
– Вы уверены, что они за нами не следят? – спросила она.
– Хотя если Вам прибавят уверенности, мои слова, что я не буду совершать глупые поступки, то да, обещаю я не буду убегать.
Эльфар облегченно вздохнул. Он видел, что она говорила правду. И в самом деле куда ей бежать?
– Тогда залезайте в повозку, – после небольшой заминки, произнес он, – и мы тронемся в путь, скоро стемнеет.
– Я могу посидеть рядом с возницей? – поинтересовалась Рабе. Она хотела знать, насколько ей теперь доверяют?
– Широкоплечий не долго думал:
– Можете. Пока не станет совсем темно.
Рабе улыбнулась и забралась на козлы. Посмотрела на разинувшего рот возницу и скомандовала.
– Чего рот раскрыл? – дорога долгая, проверь упряжь. Совсем не следишь за лошадьми!
Возница соскочил и остановился. Растерянно посмотрел на девушку.
– Так это… я проверил уже, – недоуменно отозвался он.
– Проверь еще раз! – настаивала Рабе.
Ей пришел на помощь широкоплечий. Он кратко приказал:
– Проверь!
Недовольный возница обошел коней, подергал на всякий случай постромки и один неожиданно оборвался.
– Эх ты! Надо же! – Удивленно и огорченно произнес он в сердцах – ведь целый был еще утром.
– А говорил проверил. – Рабе сурово посмотрела на возницу. Снежный эльфар под ее взглядом стушевался:
– Так говорю же, целый был.
– Менять есть чем?
– Менять? Нет. Нету чем менять. Я свяжу концы.
– Сам себе конец завяжи, – двусмысленно отозвалась Рабе. И те кто слушал их разговор, тихо прыснули в кулаки.
– Дай сюда, я сошью.
– Странный надрыв, – пробормотал возница, подовая ремень Рабе, – словно кто разгрыз.
Они задержались на полчаса и с закатом тронулись в путь. Возница опасливо косил глазом не строгую эльфарку и не старался завести разговор.
Дорога шла извиваясь змейкой, в гору, на перевал.
С темнотой Рабе без указки стала перебралась в повозку. Сегодня она очень хорошо поработала. Добилась уважения и некоторого послабления. Она немного покомандовала эльфарами и заложила главную основу будущей свободы. Ей стали доверять почти как своей. Хитрая демоница хорошо знала как длительная дорога сближает.
Рабе опустилась на четвереньки, зашуршала коленями по сену, уползая и уперлась головой во что-то мягкое. Подняла взгляд и чуть не вскрикнула. В повозке сидел ее хозяин.
Открытый мир. Материнская планета
В облаке пыли, с грохотом отгребая от себя камни, как из преисподни, кто-то вылезал из по кирпичей. Вид его был страшен. Открытый в немом крике окровавленный рот. Без лица, без глаз, без носа, кровавая маска с выпирающими костями приводила в ужас. Человек под срежет падающих с него камней сел и стал медленно крутить головой.
Уставившись на восставшего из смерти человека, от нереальности происходящей картины все разинули рты.
Щетина опомнился первый и вскочил.
– Дед, вставай! – заорал он. – У нас есть секунд десять.
Он нагнулся, помогая подняться старику, а мальчик спешно выстрелил в человека из станера.
– Бежим! – еще громче закричал Щетина и потащил Самсула из развалин машинного двора.
– Быстрее! – убеждал он с отчаянием в голосе и этот страх в голосе, и ужас на лице, обычно невозмутимого дона, подхлестнули старика. Он вырвался из захвата Щетины и припустил со всех ног. Несмотря на возраст, бежал он впереди него. Прыткого старика обогнал лишь мальчик.
– В канаву… Быстрее… И не дышать! – орал, задыхаясь от быстрого бега дон.
Блюм лет тридцать не бегал столько, сколько он пробежал за последние пол часа. Первыми упали и скрылись в придорожной канаве Рамсаул и внук. Следом упал туда словно сбитый пулей, Щетина. Падая, успел прохрипеть:
