Вспомните тот момент в подростковом возрасте, когда человек становится более стеснительным, эмоционально нестабильным, проявляет возрастающее внимание к мнению окружающих, своему внешнему и интеллектуальному облику, и прежде всего, среди сверстников. Всплеск половых гормонов сочетается здесь с достижением порога в развитии медиальной префронтальной коры мозга, которая занимается вместе с миндалиной отслеживанием нашего социального положения. Тут-то каждый из нас полноценно регистрируется в этой Большой игре статуса, которая с тех пор так или иначе становится для большинства главным занятием в жизни, сознают они это или нет.
Человеческий мозг – самый сложный на планете, и то же можно сказать о нашей социальной структуре, поэтому Большая игра homo sapiens куда изощреннее, многомернее и интереснее, чем у животных. Мы вписаны не в одну иерархию, а в десятки и сотни одновременно, в каждой из которых обладаем различным положением.
Допустим, некий Иван Иванович работает грузчиком, и в социально-экономической иерархии общества он в самом низу. В кругу коллег он скорее ближе к серединке – не душа компании, но и не изгой. Одновременно он лучший игрок в футбол в городском любительском клубе, и тут он объект всеобщего почета на острие пирамиды. С образованием и смекалкой ему не очень повезло, и в глазах людей, для которых это важно, это сильно опускает его вниз. С другой стороны, он счастливый семьянин с красавицей женой, и это пара очков в его пользу.
Множество иерархий не только пересекаются в конкретном человеке, но и сложным образом накладываются друг на друга и выстраиваются в иерархию более высокого порядка. Статус в футбольном клубе может положительно повлиять на статус среди коллег-грузчиков и при этом отрицательно сказаться на положении в интеллектуальных кругах. Мы сражаемся сразу на многих фронтах, и взаимодействия между ними сложны и во многом индивидуальны. Что важно, зачастую иерархии и статус являются воображаемыми – в том смысле, что существуют лишь в голове конкретного индивида и другими не признаются. Когда курица, корова или шимпанзе являются бетой или гаммой, то об этом «знают» все и спорить тут не о чем. Если человек, как он считает, является прекрасным игроком в футбол, богачом, вершителем судеб и революционным мыслителем, то все может быть его личной фантазией.
В человеческом сообществе Большая игра не только стала доминирующим занятием, но и подчинила себе все базовые потребности в силу уже перечисленных резонов. Мы стремимся к верхушке той или иной пирамиды не для того, чтобы лучше жить, а живем, чтобы очутиться там.
Так, если у животных статус есть путь к размножению, то у людей размножение и половой партнер являются важнейшим статусным символом. Владыки и вожди древности имели десятки жен и сотни наложниц в гаремах, но не потому что действительно хотели, а потому что могли и были должны это делать для подтверждения своей власти. Сегодняшний бизнесмен находит себе трофейную жену не из радости компании или же полового инстинкта, а дабы поставить галочку в своём сознании, поместить под витрину и демонстрировать окружающим. Это равно справедливо для обоих полов: мужчина давно и прочно является для многих именно иерархическим символом и инструментом выдвижения в социально-экономической или иной сфере.
В то время как в животном мире статус есть средство получения пропитания, у человека, наоборот, еда превращается в средство получения статуса и его поддержания, в публичное заявление. Римские императоры и египетские фараоны растворяли бесценные жемчужины в уксусе для претенциозного распития, а их нынешние потомки гордятся любовью к редким винам, ходят в дорогие рестораны, рассказывают об этом истории и выкладывают фотоотчеты.
Одежда, жилище, образование, вкусы и интересы, знания и навыки, политические убеждения и другие люди – все это становится объектами потребления напоказ. С их помощью индивид уверяется в собственном положении в различных реальных и фантастических системах координат и вознаграждается за то парой жадных глотков вожделенного химического коктейля.
Даже само общение представляет собой арену для статусных игр. В межличностных отношениях всякий от мала до велика, сознает он то или нет, старается хоть чуть-чуть вознести себя и нередко уесть окружающих. Трудно будет сформулировать это лучше Виктора Пелевина в «Empire V»: «Главная мысль, – пишет он, – которую человек пытается донести до других, заключается в том, что он имеет доступ к гораздо более престижному потреблению, чем про него можно подумать. Одновременно с этим он старается объяснить окружающим, что их тип потребления гораздо менее престижен, чем они имели наивно думать».
И Пелевин совершенно прав: в реальном физическом пространстве, как и в социальных сетях, человек непрерывно и во все стороны рассылает статусные сигналы. Он пробует быть экспертом, делящимся своим мнением, он выгодно демонстрирует собственный образ жизни, внешний вид, знакомства, знания, убеждения, обеспеченность и богатый внутренний мир – набор и порядок зависят от личных приоритетов. Каждый новый рождающийся индивид оказывается в самом пекле бесконечной перестрелки понтами и сам тотчас же испытывает непреодолимую тягу приобрести на все деньги оружие и присоединиться.
Не следует воспринимать подобные наблюдения как моральную проповедь в духе «до чего пал человек», поскольку искусство фехтования статусными символами есть неотъемлемая часть нашей природы. Таковой она была и таковой будет всегда – до тех пор, пока человек живет в группе и существует культура. Борьба за статус, кроме того, мотивирует человека преодолевать собственные ограничения, она создает конкуренцию, стимулирующую личное и общественное развитие. С чем можно и нужно бороться, так это с желанием людей направлять свою статусную самореализацию по гиблым маршрутам и делать это в самых нелепо-вульгарных формах.
Можно обвешиваться тканями и минералами, играть в царя или магната, коллекционировать предметы и впечатления, а можно работать над совершенствованием себя и участи окружающего мира. Источник у всех линий поведения будет один, но вот ход и плоды весьма различны, в том числе с точки зрения удовлетворённости самого индивида. Чтобы принимать здесь взвешенные решения, требуется увидеть сущность описываемых явлений и те искажения восприятия, которые они порождают.
Главное из них состоит во врожденном преувеличении нами значения статуса и неумении проводить принципиальные различия между его формами. Причина в том, что бо́льшую часть эволюции наше выживание действительно напрямую зависело от места в иерархии. Вдобавок к этому, она была одна на всех и была предельно простой по своему устройству – существовал тот самый «порядок клевания» с небольшими поправками и дополнениями.
Сегодня мы существуем в условиях не одной, а огромного множества иерархических и ценностных систем, к чему человеческий мозг очень скверно приспособлен. Мы занимаем совершенно различное положение в тысячах систем отсчета: в симпатиях коллег, бывших одноклассников, друзей, любимых и незнакомых людей в Интернете; по параметрам внешности, интеллекта, образования, количества подписчиков, финансовой обеспеченности, осведомленности в конкретных вопросах – и так далее.
