Виктор Демьянович вошел в парк и сразу почувствовал себя неуютно. Здесь витала нехорошая энергетика, темная. Видимо, зима тоже вносила свою лепту в гнетущую атмосферу. Снег лежал тонкой пеленой, но голые деревья своими острыми шершавыми ветками словно пронзали воздух, а заодно и нервы МВД. Он гулял здесь около часа и уже порядком заплутал, как вдруг ему послышался голос, удивительно похожий на тембр Нигредо, который ему довелось слышать лишь раз из колонок в том самом доме… Виктор Демьянович резко обернулся, но увидел только семейную пару с коляской. Они беседовали, но их голоса почти не касались слуха МВД, звук тонул в снеге и поглощался холодным зимним воздухом. Что это было?
Миронов пошел дальше. Тропинка выходила к какому-то полю. Местные привыкли называть его Лысой горой, хотя это вовсе не гора, а, скорее, небольшой холм или возвышение, которое на самом деле носит название Лисья гора. Снова шепоток, и не один. Несколько голосов накладывались друг на друга и, достигнув слуха МВД, превращались в хаос. «Да что за черт?! — подумал Миронов, а потом догадался: — Я близко. Кажется, начинается…»
С каждым шагом вперед голоса нарастали — это уже был просто гул в ушах, который постепенно становился невыносимым. Вены на лбу Виктора Демьяновича вздулись, сердцебиение участилось. Ему стало жарко, он распахнул свое зимнее пальто, купленное на Апрашке
[1] в Питере.
Миронов посмотрел вперед и увидел, что буквально метрах в пятидесяти от него виднеется какая-то небольшая вытоптанная лужайка, а вокруг нее в землю воткнуты высокие серые бревна. МВД пошел туда, и не прогадал: гул нарастал. Когда бывший следователь подошел совсем близко, он разглядел, что из земли торчат некие подобия тотемов, сделанные из толстых бревен несколькими движениями топора и рубанка. Гул перерос в нестерпимый ультразвуковой писк. Миронову стало плохо, ему было тяжело дышать, он расстегнул ворот рубашки, зачерпнул в ладонь немного снега и растер по лицу. На мгновение стало легче, но затем жар усилился. Сердце билось, как у биатлониста после тяжелого маршрута. «Неужто у меня сердечный приступ? — испугался МВД и осмотрел поле пустым безразличным взглядом. — Черт возьми! И рядом, как назло, ни души!» Когда Миронов оперся рукой на один из тотемов, его тело пронзила невероятная боль. Перед глазами начали вращаться световые круги и геометрические фигуры, сознание куда-то опрокидывалось. МВД закрыл глаза и упал в снег.
…Он держал в руках кисточку и выводил ею на холсте ажурные линии какого-то сюрреалистичного рисунка. В воздухе стоял запах металла, он проникал в нос, раздражал десны и язык. Миронову показалось, что у него изо рта идет кровь. «Я опять вижу его глазами! — испуганно подумал МВД, но тут же одернул себя. — Не отвлекайся! Соберись! Это тяжело, но надо смотреть в оба и подмечать детали. Где я?!»
Все было как в тумане, но Виктору Демьяновичу удалось разглядеть стилизованные под старину вазы, журнальный столик, который убийца пододвинул поближе к холсту и расположил на нем кисти и краски, большую двуспальную кровать с обилием мягких бежевых подушек. На них была вышита синяя эмблема, Миронов никак не мог ее разглядеть. «Похоже на дорогой пятизвездочный отель! — промелькнуло в голове бывшего следователя. — Что за надоедливый запах у этих красок? Кадмий?»
В этот момент до Миронова дошло — убийца рисовал не красками… Это была кровь! Кровь одной из его жертв. Преступник выводил на холсте причудливые линии и резкие экспрессивные мазки. Он выражал свои эмоции от совершенного им убийства, но для него это было не преступление, для него это было ликование от акта рождения искусства, которое дарит невероятное ощущение эйфории и полета, толкая на еще большие творческие безумства.
«Не отвлекайся на эмоции! — повторял себе Виктор Демьянович. — Соберись и запоминай, от этого зависит вся твоя дальнейшая жизнь!»
Это номер в дорогом отеле, МВД в этом уже не сомневался. Он еще раз постарался разглядеть эмблему на подушке, но не смог. Какие-то разрозненные буквы A Y S U T L. «Что еще видишь? Вид из окна?» Примерно седьмой или восьмой этаж. Центр. Номер чуть выше, чем все постройки на прилегающей улице. Видно какую-то сталинскую высотку, большую горящую надпись «ГитаБанк», много крыш, а вот левее видно хуже. Кажется, там какой-то собор. Да, это собор, купола отражают свет фонарей и рекламных баннеров. Большой город… «Это Москва», — понял Миронов.
Убийца вдыхал запах крови глубоко, он наслаждался им. Миронова начало мутить, перед глазами пробегали какие-то блики, изображение стало узким и далеким, как будто МВД смотрел не глазами убийцы, а через перевернутый бинокль. Через мгновение он уже ничего не видел, только темноту.
Виктор Демьянович открыл глаза и обнаружил, что лежит на кровати в хостеле. На нем была мокрая от снега уличная одежда и влажные ботинки. Его знобило. «Как я здесь оказался?» — подумал он, вставая с кровати. Как в бреду, он стащил с себя обувь и носки, снял пальто, стянул с кровати одеяло, закутался в него и плотно прижался к батарее. Мысли ускользали от него, ему было очень холодно. Через секунду МВД вырубился.
13
Миронов проснулся рано утром возле батареи с дикой головной болью, словно он вечером уговорил бутылку крепкого алкоголя, а может, и того больше. Виктор Демьянович с трудом поднялся на ноги, снял с себя мокрую одежду, кое-как разложил ее на батарее, накинул чистую рубашку, надел брюки и пошел на общую кухню.
У него был отдельный номер, так что соседи ему не досаждали. Экономия экономией, но, если совсем лишить себя элементарного комфорта, можно загнать себя в угол, довести до нервного срыва, а так и с ума сойти недолго. Так думал МВД, и кому, как не ему, было знать, что такое нервы, срывы и ночной сомнамбулизм вперемежку с тревожными кошмарами.
На кухне МВД сделал себе крепкий черный чай с сахаром, сел возле окна и стал попивать его маленькими глотками, всматриваясь в белое безмолвие зимы. От чая становилось легче, голова проходила. Видимо, вчерашнее видение забрало много энергии и душевных сил.
Когда часы пробили девять утра, Миронов набрал номер Тимофея.
— Доброе утро! — мягко начал Виктор Демьянович. — Скажи, пожалуйста, я могу воспользоваться дополнительными ресурсами?
— А что вам нужно?
— Я должен буду на сутки снять номер в пятизвездочном отеле.
— Только если вы потом будете ночевать в машине, — без тени иронии заметил молодой человек.
— Хорошо. Это не прихоть, нужно для дела.
Виктор Демьянович позавтракал в небольшой булочной, которая находилась на углу дома. Ему начинало нравиться это чувство одиночества в большом городе. В этом был какой-то свой особенный кайф. Немного мазохистский, но все же. Миронов один в огромном городе, его никто не ищет, никто не донимает, всем наплевать на него и на то, чем он позавтракал в этой богом забытой кофейне. Он никому не нужен, и никто не нужен ему. Он просто есть. Он просто живет и ощущает эту жизнь, не обременяя себя лишними эмоциями или размышлениями. Да, он скучал по Свете, по Арсению, по оперативникам Саше и Сергею, но такое одиночество в толпе — это то, что ему было сейчас необходимо. Полная перезагрузка, смена системы координат. Никто не догадывается, что самый опасный для Нигредо и его бизнеса человек жив, здоров и маленькими шажками приближается к разгадке тайны. Так кто же вы, господин Нигредо?
