После того случая с истерикой за мной перестали следить или просто делали это деликатно. Во всяком случае, я никого не замечал, и черный автомобиль больше не появлялся ни возле моего дома, ни возле места работы. Тогда я снова начал потихоньку разыскивать своего товарища. Решил зайти с другой стороны и стал искать Светлану.
Мы с ней практически не были знакомы. Я как-то раз или два встречал их с Мироновым на улице, примерно знал район, где они живут. Виктор Демьянович оберегал свою личную жизнь, и мало кто знал, где и с кем он проводит вечера. Для него это было важно, но я помнил, что сын Светы проходил по делу того маньяка в маске, и в материалах дела был его адрес. Оттуда я и выяснил, где искать последнюю квартиру Миронова в этом городе. Но она была уже продана. В агентстве недвижимости отказались давать координаты продавца. Да и вряд ли бы это что-то дало. Света продала квартиру дистанционно, и, по словам агента, он даже ни разу ее не видел.
Оставалась последняя зацепка — номер телефона, который значился в деле.
Я попросил оперативника Александра помочь мне. Мы с ним поговорили о Миронове. Я сказал, что не уверен в его гибели и хочу разыскать, что, возможно, он попал в беду и ему нужна наша помощь. Саша охотно помог мне. Миронов был его начальником долгое время, коллегой. Они не дружили, но очень хорошо общались. И хоть Александр не был в восторге от моих поисков, он все же согласился. Помочь мне означало помочь и Миронову. Оперативник выяснил, что телефон этот больше недействителен, но последний раз он выходил на связь из Севастополя.
В свой ближайший отпуск я поехал на юг. Севастополь — очень удачное место. Здесь можно было совместить и отдых, и поиски. Даже не знаю, можно ли было назвать эти жалкие попытки поисками. Севастополь — большой город. Первые дни я просто осваивался, загорал и купался, обдумывая возможный план действий. Но на ум ничего не приходило. Как искать? Где искать? Куда можно обратиться? Спустя три дня мне надоело валяться на песке в компании своих деструктивных мыслей, и я решил сделать хоть что-нибудь.
Я подумал, что Света вряд ли меняла имя. В конце концов, она не до конца понимала серьезность ситуации и надеялась, что в скором времени Виктор Демьянович ее как-нибудь разыщет. Я прошерстил социальные сети, но результат был нулевой. И даже если бы я ее нашел в Интернете, то не стал бы писать. Мне не хотелось лишний раз ее пугать. Наверное, если бы я нашел Светлану, а рядом с ней увидел бы МВД, то вряд ли стал бы мешать их новой жизни. Просто на моей душе стало бы чуточку спокойнее.
Я слонялся по городу, выглядывая во встречных людях Свету, но итог был нулевой. Так безрезультатно прошла большая часть моего отпуска. За два дня до отъезда я решил купить немного сувениров и забрел на Центральный рынок, который располагается в самом центре города, на улице Щербака. Оказалось, это место притяжения всех жителей города, многие частенько ходят сюда за продовольствием, особенно летом. Свежие овощи, фрукты, домашнее вино, настойки, травы — чего только тут не было… Я как будто оказался на восточном базаре. Тут были даже лотки с огромными бадьями специй.
Я ходил между рядами там, где торговали овощами и фруктами, когда вдруг заметил одного мальчика, вернее, парня лет тринадцати — четырнадцати. Он что-то крикнул маме, и мне его голос показался знакомым. «Возможно, просто встретил где-то еще на рынке», — подумал я.
Но парнишка развернулся, и я его узнал. С трудом, но все же узнал. Это был… Степа, кажется. Тот самый парень, которого мы поймали, когда он положил послание убийцы в маске под дворник служебной машины, тот, который разносил послания от убийцы, по глупости и доверчивости, конечно. Я не сразу это понял. Вначале возникло что-то вроде ощущения дежавю. Мысль о том, что я уже где-то его видел, меня не отпускала.
Именно на Центральном рынке я тогда и встретил Светлану. Мы чуть не столкнулись лоб в лоб. Но, увидев Степу, я осторожно развернулся и пошел в противоположную сторону, аккуратно выглядывая его маму в толпе. Она могла помнить меня, и я не хотел быть узнанным, поэтому надвинул свою соломенную шляпу посильнее на глаза и стал искать ее взглядом. Нашел…
Света шла в нескольких метрах от сына с холщовой сумкой на плече и выбирала фрукты. Что и говорить, она, конечно, была очень красива, особенно здесь, на юге, в легком летнем платье и элегантной шляпе. Из-под платья виднелся большой живот. Я даже ахнул. Света была беременна! Рядом с ней шел какой-то мужчина, они разговаривали, Света смеялась, мужчина помогал ей нести тяжелые сумки с продуктами. Он нежно коснулся ее плеча, улыбнулся, она улыбнулась в ответ, что-то сказала.
Это был далеко не Миронов. Это был новый ухажер женщины, может, даже муж.
Я понял, что увидел все, что мне было нужно, и через два дня уехал домой с тяжелым сердцем.
6
Между тем, если вы еще живы и когда-нибудь прочитаете эти строки, знайте, Виктор Демьянович, жизнь моя протекает ровно. Больше особо и прибавить нечего. Да, пожалуй, «ровно» — лучшее слово для описания моего настоящего внутреннего и внешнего состояния. Можно еще сказать, что мне немного тоскливо, но это сезонная хандра.
Я по-прежнему одинок. У вас хотя бы была Светлана в последние месяцы вашей жизни. Я не знаю, сколько отмерено мне, но пока мой путь протекает в одиночестве. И даже не знаю, отчего так? Пожалуй, проблема все-таки во мне. Проклятый характер, его же никуда не спрячешь. Все хотят властвовать над тобой, но лично я этого не терплю. Мне нужна свобода. Я свободу люблю. Когда нужно быть мягким, я излишне жесткий. Когда от меня ждут жесткости, я веду себя крайне мягко. Какой-то порочный круг. Порой всеми этими размышлениями я сам невольно загоняю себя в угол, но как же иначе находить ответы? Только если задавать много вопросов и постоянно думать. Думать, думать и еще раз думать! Думать — это мое хобби. Долгое время меня пытались убедить, что это моя слабость, но так говорили те, кому мешал умник на их пути. Теперь я знаю, что мои размышления и умозаключения — это моя сила. Хочется, чтобы меня любили таким, какой я есть. Тьфу! Почитать мой дневник — какая-то приторная ваниль. Но даже здесь я стараюсь быть честным перед собой и записываю даже те мысли, за которые потом мне, возможно, будет стыдно.
Нет, не будет! Я даю слово самому себе впредь не бояться своих слабостей. В общем, я соткан из противоречий и обилия мыслей на самые разные темы. Они переполняют меня, поэтому дневник — отличный способ разгрузить голову и не дать себе свихнуться.
О чем это я? Ах да, я один. Вот литературщина пошла! Надо писать проще, понятнее, легче, не стараться быть на бумаге тем, кем не являюсь. Наверное, если бы я был известным писателем, то эту истину передавал бы ученикам. Быть, а не казаться.
Итак, я один. Так было не все эти пять лет. Конечно, были романы, были интрижки. Но все это продолжалось не больше полугода. И каждый раз приносило много боли. В какой-то момент я потерял всякое желание продолжать эти бессмысленные поиски и долгое время прекрасно чувствовал себя в одиночестве. Но потом вдруг что-то перемкнуло внутри, и я понял, что хочу любить и быть любимым. Как у вас со Светой, Виктор Демьянович! Так же.
