Вся Европа понимала, что падение Константинополя ознаменовало конец эпохи. Весть о нем не была неожиданной, но стала горьким поводом к самобичеванию. И тем не менее, кроме тех правителей, чьи границы оказались под непосредственной угрозой, никто не торопился принять никаких мер. Только папский нунций в Германии, кардинал, великий гуманист Энеа Сильвио Пикколомини пытался заставить Запад выполнить его запоздалый долг. Но его речи на германских сеймах не принесли никаких результатов, и письма папе говорили о его разочаровании. В 1458 году он сам воссел на ватиканский престол под именем Пий II. На протяжении всего своего понтификата он старался организовать крестовый поход по примеру его великих предшественников. В 1463 году казалось, что его проект близок к осуществлению. В Папской области весьма своевременно обнаружились квасцовые залежи, которые принесли ему неожиданные доходы и пригрозили нарушить турецкую монополию на добычу квасцов. Похоже, и новый дож Венеции одобрял войну. Король Венгрии наконец помирился с императором и горел желанием вступить в альянс христианских государств. Герцог Бургундский Филипп выразил свой благосклонный интерес. В октябре папа издал буллу Ezechielis («Иезекииль»), в которой отразился его оптимистичный настрой. Но шли месяцы, и энтузиазм пошел на убыль. Только венгры, которым все равно предстояла война с турками, предложили ему материальную помощь. Венецианцы колебались. Ни один из итальянских городов не был готов рисковать торговлей, которая прекратится из-за разрыва с султаном. Филипп Бургундский написал, что заговоры французского короля не позволяют ему покинуть свое герцогство. Папа самоотверженно решил, что сам профинансирует и возглавит поход. По его приказу папские агенты собрали в Анконе флотилию галер, и 18 июля 1464 года, несмотря на усталость и недомогания, Пий II торжественно принес обет крестоносца на церемонии в соборе Святого Петра.
Через несколько дней папа отправился к порту посадки. Его окружение видело, что ему осталось уже недолго, и поэтому скрыло от него, что ни один из государей Европы не последовал его примеру и за ним не идет ни одна армия, чтобы погрузиться на его галеры и плыть на Восток. Вместо этого, приблизившись к Анконе, они опустили занавески в папском паланкине, чтобы Пий не мог видеть, что творится снаружи. Ибо дороги запрудили моряки его флота, которые побросали свои корабли и разбежались по домам. Папа добрался до Анконы и там 14 августа отошел в мир иной. Из милосердия ему ничего не сказали о полном провале его похода.
Почти четырьмя веками раньше папа Урбан II своими проповедями послал тысячи людей рисковать жизнью на священной войне. Теперь же папа, лично принявший крест, сумел собрать только кучку наемников, дезертировавших еще до начала кампании. Крестоносный дух окончательно умер.
Глава 2. Итоги
Кто умножает познания, умножает скорбь.
Книга Екклесиаста, 1: 18
Крестовые походы начинались ради спасения восточного христианства от ислама. Когда они закончились, уже все восточное христианство находилось под пятой мусульман. Когда папа Урбан произнес свою великую проповедь в Клермоне, тюрки, казалось, вот-вот будут грозить Босфору. Когда папа Пий II проповедовал последний крестовый поход, они уже перебрались за Дунай. Что касается последних плодов этого движения, то Родос пал перед турками в 1523 году, а Кипр, пострадавший от войн с Египтом и Генуей и, наконец, аннексированный Венецией, перешел к ним в 1570 году. Все, что осталось завоевателям с Запада, — это горстка греческих островов, которыми пока еще владела Венеция, но они держались на волоске. Турецкое наступление сдерживали не какие-либо согласованные усилия христианского мира, а только государства, находившиеся на передней линии борьбы, Венеция и империя Габсбургов, притом что Франция, когда-то героически сражавшаяся на полях священной войны, постоянно поддерживала иноверцев. Османская империя приходила в упадок из-за неспособности эффективно управлять всей своей обширной территорией, пока наконец уже не могла противостоять честолюбивым планам соседних государств и подавлять национально-освободительный дух христианских подданных — его сохраняли те местные церкви, независимость которых крестоносцы так старались уничтожить.
В исторической перспективе все движение крестоносцев обернулось огромным фиаско. Подобный чуду успех Первого крестового похода позволил основать франкские государства в Утремере; а столетие спустя, когда казалось, что все погибло, самоотверженные усилия Третьего крестового похода сохранили их еще на сто лет. Но непрочное Иерусалимское королевство и другие княжества крестоносцев — поистине ничтожные плоды для движения, исполненного такой энергии и энтузиазма. В течение трех веков в Европе едва ли нашелся бы хоть один государь, который в тот или иной момент не приносил пылкую клятву пойти на святую войну. Не было такой страны, которая не посылала бы своих воинов биться за веру Христову на Востоке. И мужчины и женщины помнили об Иерусалиме. Тем более поразительно, насколько капризно и неумело они старались удержать или заново отвоевать Святой город. Эти старания никак не повлияли и на общую историю Западной Европы, как можно было бы ожидать.
Эра крестовых походов — одна из важнейших в истории западной цивилизации. На ее рассвете Западная Европа едва успела выйти из долгого периода варварских нашествий, который мы зовем темными веками. На ее исходе едва успело возникнуть то великое начинание, которое мы зовем Возрождением. Но в этом развитии культуры мы не можем отдать крестоносцам никакой конкретной роли. Крестоносцы не имели отношения ни к новой безопасности на Западе, которая позволила купцам и ученым путешествовать в любые уголки. Через Испанию Европа уже получила доступ к накопленным мусульманами знаниям, и такие ученые, как Герберт Орильякский, уже побывали в испанских центрах образования. На протяжении всего периода крестовых походов Сицилия, а не заморские земли, была местом встречи и взаимодействия для арабской, греческой и западноевропейской культуры. В интеллектуальной сфере Утремер не добавил практически ничего. Даже человек такого калибра, как Людовик Святой, мог провести там несколько лет, так чтобы это ни в малейшей степени не повлияло на его культурное мировоззрение. Если император Фридрих II интересовался восточной цивилизацией, то лишь из-за того, что вырос на Сицилии. Не внес Утремер своего вклада и в прогресс западного искусства, разве что в области военной архитектуры и, может быть, во введении в обиход стрельчатой арки. В искусстве войны, не считая строительства замков, Запад снова и снова доказывал, что крестовые походы его ничему не научили. В каждой экспедиции от Первого похода до Никопольского совершались все те же и те же ошибки. Обстоятельства ведения войны на Востоке так разительно отличались от условий в Западной Европе, что только рыцари, постоянно жившие в Утремере, старались основываться на опыте. Возможно, что желание вернувшихся с Востока воинов и паломников жить у себя на родине с теми же удобствами, с какими живут в Утремере, сказалось на некотором повышении общего уровня жизни в Европе. Однако торговля между Востоком и Западом, хотя она и расширилась с крестовыми походами, могла существовать и без них.
Они оставили какой-то след лишь в некоторых аспектах политического развития Западной Европы. Одна из известных целей папы Урбана, когда он проповедовал крестовый поход, состояла в том, чтобы найти полезное занятие для воинственных и неуправляемых баронов, которые тратили силы, проливая кровь друг друга, и, когда немалая часть этого буйного элемента была отправлена на Восток и тем самым устранена, это безусловно помогло окрепнуть королевской власти на Западе, что в конечном итоге нанесло ущерб самому папству. Но пока походы приносили пользу и Риму. Папа положил им начало как международному христианскому движению под своим руководством, и благодаря успехам Первого похода его власть и авторитет существенно возросли. Все крестоносцы принадлежали к его пастве. Их победы были его победами. По мере того как древние патриархии Антиохии, Иерусалима и Константинополя один за другим оказывались во власти Рима, казалось, что его притязания на господство над всеми христианскими церквями имеют под собой основания. В духовной сфере его могущество значительно расширилось. Религиозные общины во всех уголках христианского мира признавали его своим духовным владыкой. Его миссионеры доезжали до Эфиопии и Китая.
