Коннетаблем королевства был брат Ги Амори де Лузиньян, который и привез Ги в Палестину много лет назад, но ему удалось установить добрые отношения с местными баронами. Его женой была Эшива Ибелин, племянница Балиана и дочь злейшего врага Ги Балдуина из Рамлы; в прошлом он не был верным мужем, но теперь примирился с ней. Он выступил за пизанцев, но добился только того, что Генрих арестовал его самого за вмешательство в его дела. Великие магистры госпитальеров и тамплиеров вскоре уговорили Генриха отпустить Амори, но тот посчитал благоразумным уехать в Яффу, где король Ричард назначил губернатором его брата Готфрида. Он не ушел с поста коннетабля, но, по разумению Генриха, утратил его, и он в 1194 году назначил коннетаблем Жана Ибелина, сына Балиана и брата Изабеллы по матери. Примерно в то же время был заключен мир с пизанцами, им вернули квартал в Акре, и с тех пор они признавали власть Генриха.
Общее примирение стало возможным благодаря смерти короля Ги на Кипре в мае 1194 года. Его устранение придало прочность положению Генриха и лишило пизанцев и других несогласных кандидата-соперника. Ги завещал власть над Кипром старшему брату Готфриду. Но Готфрид вернулся во Францию, и кипрские франки без колебаний призвали занять его место Амори из Яффы. Генрих как представитель королей Иерусалима сначала потребовал, чтобы с ним посоветовались насчет выбора преемника, но не смог настоять на своем; и они с Амори вскоре осознали, что должны быть заодно. Коннетабль Кипра Балдуин, бывший сеньор Бейсана, прибыл в Акру и уговорил Генриха признать Амори и навестить его на Кипре. Они переговорили весьма дружелюбно и запланировали заключить тесный альянс, скрепив его обручением трех юных сыновей Амори — Ги, Жана и Гуго — с тремя дочерьми Изабеллы — Марией Монферратской и Алисой, и Филиппой Шампанской. Таким образом они надеялись объединить свои владения в следующем поколении, но двое маленьких принцев умерли на Кипре слишком рано. Фактически заключен был только один брак — между Гуго и Алисой и в свое время принес династический плод. Подобная договоренность была жизненно необходима, ведь, чтобы франкские владения на Кипре могли послужить франкам в Палестине и дать им надежную опору, две страны должны были сотрудничать между собою. Не только переселенцы с Запада постоянно испытывали искушение поселиться на приятном острове, а не на мелких лоскутах, оставшихся от палестинского королевства, из которых уже нельзя было выкроить никаких ленов, но лишившиеся владений бароны самой Палестины были не прочь перебраться за неширокое море. Если кипрские сеньоры в случае опасности будут готовы приплыть на материк и сражаться за Крест, тогда Кипр будет представлять ценность для франкского Востока. Если же между ними будет взаимное непонимание, Кипр мог породить опасную центробежную силу.
Несмотря на все свое расположение, Амори не был готов раболепствовать перед Генрихом. Он уже стремился к королевскому титулу для себя, чтобы четко определить природу своей власти и для своих подданных и поселенцев, и для иностранных держав. Однако он чувствовал, что ему требуется санкция более высокого рода. Видимо, прошлая история иерусалимских королей не внушала ему желания обращаться за коронацией к папе. Восточный император, разумеется, никогда не даст ему короны. Поэтому он, недальновидно с точки зрения будущих событий, обратился к императору Запада Генриху VI. Император как раз планировал крестовый поход, и король-клиент на Востоке прекрасно ему подходил. В октябре 1195 года посол Амори Ренье Джебейльский от имени своего господина принес императору присягу за королевство Кипр. Дело было в Гельнхаузене, возле Франкфурта. Сюзерен прислал Амори королевский скипетр, и коронация состоялась в сентябре 1197 года, и для участия в церемонии в Никосии прибыл имперский канцлер Конрад, епископ Хильдесхаймский, и Амори принес ему присягу. Правительство страны было устроено в строгом соответствии феодальным обычаям, разработанным в Иерусалимском королевстве, тамошний Высокий суд был эквивалентом Высокого суда Иерусалима, и законы Иерусалима с поправками, внесенными его королями, считались действительными на территории острова. Для организации местной церкви Амори прибег к помощи папы, который поручил архидиакону Латакии и Алену, архидиакону Лидды и канцлеру Кипра, разделить остров на епископства, как посчитают наилучшим. Они учредили архиепископство в Никосии, где воссел Ален, и епископства в Пафосе, Фамагусте и Лимасоле. Греческие епископы не были выдворены немедленно, но потеряли свои десятины и большую часть земель в пользу новых латинских назначенцев.
Хотя Генрих Шампанский и не смог получить контроля над Кипром, бароны его королевства теперь были ему верны. Более того, его противники с радостью удалились на Кипр, оставив палестинские земли его друзьям. Бывшие владетели Хайфы, Кесарии и Арсуфа возвратились в свои баронства, а Саладин перед смертью презентовал Балиану Ибелину ценный лен Каймон, или Тель-Каймун, на склонах Кармеля. Генриху была необходима дружба Ибелинов, отчима и братьев его жены, чтобы его авторитет стал общепризнанным. Но боYльшую проблему представляло княжество Антиохийское.
Боэмунд III Антиохийский, также правивший Триполи от имени своего юного сына, сыграл довольно неоднозначную роль в период завоевательных войн Саладина и Третьего крестового похода. Он не особенно старался помешать Саладину захватить его замки в долине Оронта в 1188 году или вернуть Латакию и Джабалу, которые выдал мусульманам его служащий-сарацин, кади Мансур ибн Набиль. Он охотно договорился с Саладином о перемирии, которое позволило ему удержать Антиохию и ее гавань Святой Симеон. Триполи для его сына удалось спасти только благодаря вмешательству сицилийского флота. Когда Фридрих Швабский и остатки армии Барбароссы прибыли в Антиохию, Боэмунд сделал им скромное предложение: не повоюют ли они за него против мусульман на севере, но, когда они двинулись на юг, он не принял активного участия в походе, разве что нанес почтительный визит к королю Ричарду на Кипр. Между тем он переметнулся в другой лагерь. Как только его кузен Раймунд Триполийский умер и он заполучил его наследство для своего сына, он сразу же поддержал Ги де Лузиньяна и его друзей, вероятно из страха, как бы Конрад Монферратский не задумал отнять у него Триполи. Боэмунд не желал иметь сильного и воинственного короля у своих южных границ, так как все его силы были сосредоточены на ссоре с его северным соседом — Рубенидом, правителем Армении Левоном II, братом и наследником Рубена III.
По своем приходе к власти в 1186 году Левон стал искать союза с Боэмундом и признал его сюзеренитет. Оба правителя объединились ради того, чтобы отразить набег туркменов в 1187 году, и вскоре после этого Левон женился на племяннице принцессы Сибиллы. Примерно в то же время он одолжил крупную сумму денег Боэмунду. Но на этом их дружба и закончилась. Боэмунд не торопился выплачивать заем, и, когда Саладин вторгся на территорию Антиохии, Левон постарался сохранить нейтралитет. В 1191 году Саладин разрушил великую крепость Баграс, которую вырвал у тамплиеров. Едва только ушли его рабочие, как явился Левон и снова занял Баграс и отстроил крепость. Боэмунд потребовал вернуть ее тамплиерам, а когда Левон отказался, пожаловался Саладину. Саладин был слишком занят другими делами, чтобы вмешиваться, и Баграс остался в руках у Левона. Но то, что Боэмунд обратился к Саладину, привело его в бешенство. К тому же его возмущение раздувала жена Боэмунда Сибилла, которая надеялась на его помощь в деле обеспечения антиохийского наследства своему собственному сыну Гийома в ущерб пасынкам. В октябре 1191 года Левон пригласил Боэмунда приехать в Баграс и обсудить все эти вопросы. Боэмунд прибыл в сопровождении Сибиллы и ее сына и согласился остановиться в стенах замка. Едва лишь он вошел в двери, как хозяин замка захватил его в плен со всей его свитой и сказал, что отпустит его, только если он передаст верховную власть над Антиохией Левону. Боэмунд скрепя сердце принял условия, возможно под уговорами Сибиллы, которая надеялась, что Левон, как верховный правитель Антиохии, сделает наследником ее сына. Маршал Боэмунда Бартелеми Тирель и племянник по жене Хетум Сасунский отправились с армянскими войсками в Антиохию, чтобы приготовить город к новому правлению.
