Генрих Шампанский встретил их без удовольствия. Он уже знал по собственному опыту, какая это безрассудная глупость — провоцировать никому не нужную войну. Его главными советниками были Ибелины, отчим и братья его жены, и сеньоры Тивериады, пасынки Раймунда Триполийского. Они, верные семейным традициям, рекомендовали ему добиться взаимопонимания с мусульманами и при помощи тонкой дипломатии стравливать сыновей и братьев Саладина друг с другом. Эта политика оказалась успешной, и благодаря ей был сохранен мир, необходимый для возрождения христианского королевства, несмотря на провокации разбойного эмира Бейрута Усамы, которого не могли укротить ни аль-Адиль в Дамаске, ни аль-Азиз в Каире.
Бейрут и Сидон пока еще находились в руках мусульман, отделяя королевство от графства Триполи. В начале 1197 года этот разрыв сократился благодаря возвращению Джебейля. Его вдовствующая госпожа Стефания де Мильи была племянницей Рено Сидонского и обладала таким же талантом договариваться с мусульманами. Благодаря интригам с тамошним курдским эмиром она сумела вновь занять город без единого выстрела и передать его своему сыну.
Германцы же прибыли, твердо намеренные воевать. Не задержавшись, чтобы посоветоваться с правителями Акры, первые новоприбывшие отправились прямиком на мусульманские земли в Галилее. Вторжение переполошило мусульман. Аль-Адиль, которому принадлежала территория, призвал родственников забыть о ссорах и объединиться с ним. Едва только германцы пересекли границу, как стало известно о приближении аль-Адиля. Слухи преувеличили размеры его армии, и, не дожидаясь встречи с ней, германцы в панике бежали в Акру, причем рыцари в спешке бросили своих пеших солдат. Казалось вероятным, что аль-Адиль пойдет на Акру, не встречая сопротивления. Но Генрих по совету Гуго Тивериадского немедленно собрал своих рыцарей и всех боеспособных итальянцев, которых смог найти, чтобы послать подкрепление немецкой пехоте, которая оказалась похрабрее своих вождей и теперь приготовилась твердо стоять перед лицом врага. Аль-Адиль был не готов идти на риск решающего сражения, но не хотел и понапрасну гонять свою армию. Он развернулся на юг и пошел на Яффу. Яффа была хорошо укреплена, но гарнизон ее был невелик, и Генрих не имел возможности его пополнить. Амори де Лузиньян правил городом до того, как перебрался на Кипр. Тогда Генрих предложил поддержать Амори, если он защитит город. Пусть лучше там будут киприоты, чем мусульмане или безответственные немцы. Как только до Амори дошло его предложение, он тут же послал одного из своих баронов по имени Рено Барле взять командование в Яффе на себя и приготовиться к предстоящей осаде. Но Рено был человеком легкомысленным. Вскоре в Яффу пришли вести, что он проводит дни в беззаботных увеселениях и даже не собирается отказывать какое-либо сопротивление аль-Адилю. Поэтому Генрих собрал те войска, которые могла выделить Акра, и обратился к тамошней пизанской общине с просьбой предоставить подкрепления.
10 сентября 1197 года его силы собрались во дворе дворца, и Генрих осматривал их из окна верхней галереи. В этот миг в зал вошли посланцы от пизанской общины. Генрих повернулся к ним навстречу, а потом, забыв, что за его спиной, шагнул назад и выпал прямо в открытое окно. Его карлик Алый стоял рядом и схватил его за одежду. Но Генрих был тяжелый, а карлик — очень легкий. Они вместе рухнули на булыжник и разбились насмерть.
Внезапная гибель Генриха Шампанского повергла в оцепенение все королевство. Его очень любили. Не обладая от природы большими талантами, он благодаря такту, упорству и надежным советникам оказался способным правителем, готовым учиться на собственном опыте. Он сыграл немалую роль в том, чтобы обеспечить дальнейшее существование королевства. Но бароны не могли позволить себе тратить время на траур. Нужно было как можно скорее найти нового правителя, чтобы разобраться с сарацинской угрозой и решить все обычные задачи правительства. Вдова Генриха, принцесса Изабелла была слишком подавлена горем, чтобы взять правление на себя, но, оставаясь наследницей королевской династии, она была ключевой фигурой. Из ее детей от Генриха остались две маленькие девочки, Алиса и Филиппа. Ее дочери от Конрада Монферратского, которую по отцу называли Маркизой, было всего пять лет. Но бароны, признавая ее наследницей, считали своей задачей выбрать ее будущего мужа. К сожалению, им не удалось договориться насчет подходящей кандидатуры. Гуго Тивериадский и его сторонники предложили его брата Рауля. Его род — Фокамберги из Сент-Омера — был одним из самых прославленных во всем королевстве. Но он был беден, его земли в Галилее отняли мусульмане, и к тому же Рауль был младшим сыном. Большинство считало, что ему недостает богатства и престижа. В частности, против его кандидатуры выступали военные ордена. Пока продолжались дебаты, из Яффы пришли вести, что она пала без борьбы. Герцог Брабантский еще раньше отправился ее спасать. Теперь же он повернул к Акре и взял управление на себя. Несколько дней спустя, 20 сентября, с Кипра прибыли Конрад Майнцский и немецкие вожди. Конрад как прелат Западной империи, доверенное лицо императора и друг будущего папы Иннокентия III пользовался огромным авторитетом. Когда он предложил передать трон королю Кипра Амори, никто не возразил, кроме патриарха Аймара Монаха, но собственное духовенство его не поддержало. Выбор казался превосходным. Первая жена Амори Эшива Ибелин недавно умерла, и он мог свободно жениться на Изабелле. Хотя многие сирийские бароны никак не могли забыть, что он из Лузиньянов, по всей видимости, он отказался от всякой партийной политики и выказал себя куда более одаренным человеком, нежели его младший брат Ги. Его избрание порадовало папу, которому казалось разумным соединить Латинский Восток под одной главой. Но у канцлера Конрада были несколько более тонкие мотивы. Амори был обязан своей короной императору Генриху, чьим вассалом он таким образом стал. Следовательно, как король Иерусалимский не должен ли он поставить новое королевство под власть императора? Сам Амори не колебался. Он прибыл в Акру не раньше 1198 года. На утро после приезда его обвенчали с принцессой Изабеллой, а несколько дней спустя патриарх короновал их королем и королевой Иерусалима
[20].
Союз корон не был столь полным, как надеялись папа и имперцы. Амори с самого начала дал всем понять, что два королевства будут управляться раздельно и что ни монеты с Кипра не пойдет на оборону материковых владений. Сам он был единственным, кто связывал обе страны. Кипр был наследственным королевством, и унаследовать его должен был сын Амори Гуго. В Иерусалимском королевстве признавалась передача короны по наследству, но Высокий суд оставлял за собой право назначать короля. Там Амори был обязан своим положением жене. Если он умрет, она может снова выйти замуж, и ее новый муж будет считаться королем. А ее наследницей была ее дочь Мария Монферратская. Даже если она родит Амори сына, вряд ли ребенок от четвертого брака сможет претендовать на первенство перед ребенком от второго. Хотя на самом деле у них выжило две дочери — Сибилла и Мелисенда.
