Мало у кого из участников этот договор вызывал подозрение. Епископ Отенский отправился со своими людьми из Марселя прямо в Сирию. Другие под началом Рено де Дампьера потеряли терпение, сидя в Венеции, и сами условились об отплытии в Акру. Крестоносцы низкого звания тоже проявляли некоторое недовольство решением напасть на Египет. Они-то шли спасать Святую землю и не понимали, зачем плыть куда-то еще. Их досаду исподволь разжигали венецианцы, которые не собирались оказывать никакой помощи в нападении на Египет. Аль-Адиль хорошо понимал, какие преимущества торговля с Европой приносила его владениям, и, завоевав Египет, он предложил выгодные торговые концессии итальянским городам. В тот самый момент, когда венецианское правительство сговаривалось с крестоносцами насчет транспортировки, послы республики в Каире составляли торговое соглашение с наместником султана, который и подписал с ними договор весной 1202 года, после того дож убедительно заверил специальных эмиссаров, посланных аль-Адилем в Венецию, в том, что он не потерпит никакой экспедиции против Египта
[26].
Понимали ли крестоносцы тонкости венецианской дипломатии, неизвестно. Но если кто-то из них и подозревал, что их пытаются облапошить, поделать они ничего не могли. Их договор с Венецией полностью поставил их в зависимость от нее, поскольку они не могли собрать обещанные 85 тысяч марок. К июню 1202 года армия собралась, но, так как деньги не поступали, республика не желала предоставить корабли. Крестоносцы разбили лагерь на крошечном островке Сан-Николо-ди-Лидо, где их донимали венецианские торговцы, у кого они наделали долгов, и угрожали, что перекроют им всякое снабжение, если они не достанут денег, так что к сентябрю они уже были готовы принять любые навязанные Венецией условия. Бонифаций, который присоединился к ним летом после безрезультатного визита к понтифику в Рим, уже был готов сторговаться с венецианцами. Уже несколько десятков лет между республикой и венгерским королем шла хаотичная война за контроль над Далмацией, и ее важнейший город Зара недавно перешел под власть Венгрии. Наконец крестоносцам сообщили, что поход может начаться, а погашение долга будет отсрочено, если они примут участие в кампании по отвоеванию Зары. Папа, услышав об этом предложении, немедленно запретил его принимать. Но крестоносцы уже не могли его отклонить, даже если считали его аморальным.
Закулисная договоренность была заключена между Бонифацием Монферратским, которого мало волновали христианские принципы, и дожем Венеции Энрико Дандоло. Дандоло был очень стар
[27], но возраст не укротил ни его пыла, ни честолюбия. Примерно тридцатью годами ранее он приезжал с посольством в Константинополь, где ввязался в драку и окривел на один глаз. Впоследствии он еще сильнее возненавидел византийцев, когда вскоре после избрания дожем в 1193 году у него возникли трудности с тем, чтобы добиться от императора Алексея III возобновления благоприятных условий для торговли, которые дал Венеции император Исаак. Поэтому он был готов обсудить с Бонифацием планы экспедиции против Константинополя. Однако пока нужно было сохранить внешнее подобие крестового похода. Как только нападение на Зару было одобрено, в Сан-Марко состоялась торжественная церемония, на которой дож и его ведущие советники якобы взяли крест.
Флот отплыл из Венеции 8 ноября 1202 года и через два дня пристал к берегу у Зары. В ходе ожесточенного штурма город капитулировал 15-го числа и был ограблен до нитки. Три дня спустя венецианцы и крестоносцы подрались из-за дележа добычи, но потом мир восстановился. Затем дож и Бонифаций решили, что в этом году уже слишком поздно плыть на Восток. Экспедиция устроилась на зимовку в Заре, а ее руководители стали планировать свои будущие действия.
Когда в Риме стало известно о разграблении Зары, папа Иннокентий схватился за голову. Недопустимо, чтобы вопреки его приказам крестовый поход использовался для нападения на земли верного сына церкви. Он отлучил всех участников экспедиции. Затем, поняв, что крестоносцы сами стали жертвами шантажа, он простил их, но не снял отлучения с венецианцев. Дандоло это нисколько не смутило. Через Бонифация он уже связался с Филиппом Швабским, тоже отлученным от церкви. В начале 1203 года в Зару из Германии прибыл посланник от Филиппа к Бонифацию с четким предложением от его зятя Алексея. Если крестовый поход отправится в Константинополь и поможет Алексею сесть на императорский трон, то Алексей гарантирует уплату крестоносцам денег, которые они все еще должны венецианцам; он предоставит им необходимые средства и ресурсы для завоевания Египта и добавит 10-тысячный контингент из византийской армии; он заплатит за содержание пятисот рыцарей, которые останутся на Святой земле, и обеспечит подчинение константинопольской церкви Риму. Бонифаций сообщил об условиях дожу Дандоло, который встретил их с восторгом. Они означали, что Венеция получит свои деньги и в то же время поставит на место греков и сможет расширить и укрепить свои торговые привилегии во всей Византии. А поход на Египет можно будет легко сорвать потом.
Когда это предложение выложили перед крестоносцами, некоторые с ним не согласились, как, например, Рено де Монмирай, полагая, что они взяли крест, чтобы воевать с мусульманами, и не видели причин для дальнейшего промедления. Они покинули войско и сами уплыли в Сирию. Другие остались с армией, но протестовали; прочих опять заставили замолчать своевременные венецианские взятки. Однако типичный крестоносец воспитывался в уверенности, что Византия раз за разом предавала христианскую веру на протяжении всех священных войн. Поэтому принудить ее к сотрудничеству сейчас было бы мудрым и достойным шагом. Благочестивые участники похода были готовы содействовать плану, который приведет греческих раскольников в лоно церкви. Те, кого больше интересовали мирские дела, мечтали о богатствах Константинополя и его процветающих провинций и с нетерпением дожидались шанса прибрать их к рукам. Некоторые бароны, в том числе и сам Бонифаций, возможно, смотрели еще дальше и рассчитывали на то, что поместья на берегах Эгейского моря будут куда заманчивее тех, что можно найти на исстрадавшейся сирийской земле. Все то возмущение, которое Запад долго копил против восточного христианства, позволило Дандоло и Бонифацию перетянуть общественное мнение на свою сторону
[28].
Тревоги понтифика по поводу крестового похода ничуть не уменьшились после того, как он услышал о принятом решении. Задуманный венецианцами и друзьями Филиппа Швабского план едва ли послужит к чести церкви. Кроме того, папа встретился с молодым Алексеем и охарактеризовал его как бесполезного молодчика. Но было уже слишком поздно протестовать, этим папа ничего бы не добился; а если поход, сделав такой крюк, действительно обеспечил бы активную помощь византийцев в борьбе с нехристями и в то же время добился бы объединения церквей, то все было бы оправдано. Иннокентий III удовольствовался тем, что повелел не нападать на христиан, если только они не будут активно препятствовать священной войне. Возможно, с точки зрения будущего папа поступил бы мудрее, если бы выразил пускай и напрасное, но открытое и бескомпромиссное неодобрение. Грекам, которые всегда подозрительно относились к замыслам папы и не знали о хитросплетениях западной политики, его нерешительное осуждение казалось доказательством того, что сам Иннокентий и стоял за всеми этими интригами.
