Пелагий в своем первом восторге уже видел перед собой окончательное крушение ислама. Крестовый поход завоюет весь Египет. Помощь, несомненно, придет и от доблестного христианского владыки — грузинского царя. Был еще и пресвитер Иоанн, который, по слухам, выжидал удобной возможности нанести новый удар врагам христианства. Сначала Пелагий считал, что пресвитер Иоанн — это эфиопский негус, но тот, однако, так и не ответил на письмо, присланное ему римским папой еще за сорок лет до похода
[37]. Но теперь появился новый кандидат на эту роль — восточный властелин по имени Чингисхан. К сожалению, эти предполагаемые союзники не спешили на помощь. В 1220 году армия грузинского царя была разгромлена монголами Чингисхана на границе Азербайджана, и созданная царицей Тамарой великая военная держава погибла. Победители, по всей видимости, не намеревались атаковать империю Айюбидов. Более серьезного содействия ожидали со стороны великого владыки Западной Европы — Фридриха, короля Германии и Сицилии.
Фридрих принес обет крестоносца в 1215 году, но папа Иннокентий дал ему разрешение отсрочить поход, пока он не приведет в порядок свои германские дела. Фридрих продолжал тянуть. Он обещал курии передать трон Сицилии, который унаследовал еще в детстве, своему маленькому сыну Генриху. Но вскоре Фридрих узнал, что, снова заявив о намерении отправиться в крестовый поход, он может отсрочить раздел своих королевств и поторговаться за императорскую коронацию с папой. Его желание поехать на Восток было искренним, хотя им двигало скорее честолюбие, чем благочестие. Он унаследовал восточные амбиции своего отца Генриха VI, но не хотел пытаться осуществить раньше, чем станет императором, когда его европейские владения будут твердо находиться в его руках. Папа должен был разгадать его намерения. Но Гонорий, когда-то его наставник, был человек простой и принимал его посулы за чистую монету и продолжал кормить крестоносцев в Египте завтраками, убеждая их подождать армии Гогенштауфена.
Поэтому крестовый поход не двигался с места, и во время его бездействия обострились разногласия между Пелагием, королем Жаном, итальянцами и военными орденами. Если бы крестоносцы пошли на Каир сразу же после падения Дамиетты, они еще имели шанс добиться успеха.
Аль-Камиль был в отчаянном положении. Его армия пала духом. Подданные голодали. Аль-Муаззам настаивал, что должен увести свои войска в Сирию, так как опасался угрозы с севера и полагал, что теперь ради спасения ислама самым эффективным будет напасть непосредственно на Акру. Ожидая со дня на день услышать о наступлении христиан, аль-Камиль расположил лагерь в Тальхе, в двух милях вверх по дамиеттскому рукаву Нила, и возвел укрепления по обе стороны реки в ожидании удара, которого никто так и не нанес.
В начале лета 1219 года умер Левон II, армянский король, оставив только двух дочерей. Старшая, Стефания, была замужем за Жаном де Бриенном, а младшей, Изабелле (Забел), дочери принцессы Сибиллы Кипрской и Иерусалимской, было четыре года. Левон обещал сделать своим преемником племянника Раймунда-Рубена Антиохийского, но на смертном одре назвал наследницей Забел. Жан немедленно предъявил претензии на наследство от имени жены и новорожденного сына и в феврале 1220 года получил разрешение папы оставить крестовый поход и направиться в Армению. Отношения Жана с Пелагием настолько испортились, что ему не было никакого смысла оставаться с армией, над которой папа отдал полное и непререкаемое командование кардиналу. Жан уехал в Акру. Пока он готовился плыть в Киликию, его армянская жена умерла — по слухам, от его побоев. Когда несколько недель спустя умер их маленький сын, Жан уже не мог претендовать на армянский трон. Но он не вернулся в Египет. В марте аль-Муаззам вторгся в Иерусалимское королевство, атаковал отстроенную крепость в Кесарии, потом осадил оплот тамплиеров в Атлите. Рыцари-тамплиеры спешно вернулись из Дамиетты, и король Жан держал свою армию наготове для боевых действий. Осада продолжалась до ноября, когда аль-Муаззам вернулся в Дамаск.
Тем временем крестоносцы без движения сидели в Дамиетте. Предпринимались некоторые попытки отстроить город. В феврале, в праздник Сретения Господня, главную мечеть освятили как собор Девы Марии. В марте прибыла группа итальянских прелатов во главе с архиепископом Миланским и в сопровождении двух посланцев от Фридриха II. Они привели с собой значительные силы и сразу же поддержали Пелагия в том, что надо начинать наступление. Но рыцари не соглашались. Король Жан, сказали они, единственный командующий, которому подчинились бы все народы, а его нет. Когда в июле Маттео, граф Апулии, привел восемь посланных Фридрихом галер, кардинал снова призвал к действиям, но тщетно. Даже его собственные итальянские наемники отвернулись от него, когда он предложил организовать отдельную экспедицию. Тем временем крестоносцы предприняли единственную операцию — набег военных орденов на город Бурлос в 20 милях (около 32 км) западнее Дамиетты. Город разграбили, но на обратной дороге рыцари попали в засаду, и несколько госпитальеров, включая их маршала, были взяты в плен.
К тому моменту к аль-Камилю вернулась былая уверенность. Ему по-прежнему недоставало сухопутных сил, однако он восстановил военно-морской флот и летом 1220 года отправил эскадру по Розеттскому рукаву Нила. Она доплыла до Кипра, где обнаружила стоявший у Лимасола флот крестоносцев, внезапно атаковала их и затопила или захватила все корабли, взяв много тысяч пленных. Говорили, что Пелагия предупреждали о том, что египетские моряки к чему-то готовятся, но он проигнорировал эти сведения. Когда было уже слишком поздно, он послал венецианскую эскадру перехватить врага и атаковать гавани Розетты и Александрии, но безрезультатно. Недостаток денег не позволял ему содержать достаточно собственных кораблей, а папская казна уже не могла уделить ему новых средств.
В сентябре новые крестоносцы разъехались по домам. Но в конце года папа Гонорий прислал добрые вести. Фридрих прибыл в Рим в ноябре 1220 года, и папа короновал его и его жену Констанцию императором и императрицей. Взамен Фридрих четко пообещал отправиться на Восток следующей весной. Гонорий все меньше доверял посулам Фридриха и даже советовал Пелагию не отвергать мирных предложений султана, а сперва доложить о них в Рим. Но теперь казалось, что у нового императора серьезные намерения. Он активно поощрял своих подданных идти в крестоносцы и отправил в Египет большой контингент под командованием Людовика, герцога Баварского, который двинулся в путь из Италии ранней весной.
Новости об ожидаемом прибытии герцога так обрадовали Пелагия, что, когда султан в июне предложил мир, он забыл о приказах папы и отверг его условия и только потом доложил о них в Рим. Аль-Камиль снова обещал уступить Иерусалим и всю Палестину, кроме Заиорданья, а также перемирие на тридцать лет и денежную компенсацию за разрушение Иерусалима. Вскоре после того, как условия были отвергнуты, прибыл Людвиг Баварский.
Фридрих наказал Людвигу не начинать крупного наступления до приезда его самого. Но Людвигу не терпелось сразиться с неверными, и, когда и через пять недель не поступило никаких известий о том, что Фридрих отплыл из Европы, герцог откликнулся на желания кардинала. Когда Людвиг заявил, что, если получившая подкрепления армия хочет наступать в Египет, это нужно делать без промедления, поскольку приближается разлив Нила, а легат сообщил, что финансовое положение армии требует безотлагательных действий, им удалось убедить главных крестоносцев. Те лишь настаивали на том, чтобы вызвать из Акры короля Жана, чтобы и он принял участие в операции. Но нашлись и несколько несогласных. Королева-регентша Кипра написала Пелагию, что аль-Муаззам в Сирии вместе с братом аль-Ашрафом собирает большую армию мусульман, подтверждение тому получили и рыцари военных орденов от своих их братьев в Палестине. Но Пелагий посчитал это лишь еще одним доводом в пользу немедленного наступления. До него доходили пророчества о том, что господству султана скоро придет конец.
