Снарядив таким образом поход, Жан и король Генрих отплыли из Акры 30 мая. Они зашли в Сидон забрать Балиана Ибелина, который возвратился из Триполи, и пристали к Фамагусте. В городе находились ломбардцы Филанджьери, их насчитывалось более двух тысяч всадников, тогда как у Ибелинов было всего 233 конных воина. Тем не менее после наступления ночи Жан рискнул высадить свои главные силы на скалистом островке чуть южнее гавани. Он не охранялся, поскольку никто не думал, что там можно выгрузить лошадей. Затем небольшой отряд на лодках поплыл в гавань, крича так громко и издавая такой шум, что ломбардцам почудилось, будто на них идет целое полчище. Они подожгли собственные корабли и поспешно убрались из города. К утру, когда войско Ибелина перебралось через скалы на остров, Фамагуста уже опустела. Жан задержался там достаточно долго, чтобы король выполнил данное генуэзцам обещание и подписал с ними договор, по которому они получали городской квартал. После этого армия направилась в Никосию. Ломбардцы сделались ненавистны для местных жителей из-за своего разбойного поведения, и они боялись, как бы крестьяне не поднялись против них. Отступая перед Ибелинами, они подожгли все амбары, где хранился недавно собранный урожай. Они решили не удерживать Никосию, а уйти по дороге, которая шла по холмам в Кирению, где они смогли бы поддерживать связь с самим Филанджьери, который в то время осаждал Дье-д’Амур, и где их с тыла будет защищать Кирения, находившаяся у них руках. Было известно, что гарнизон в Дье-д’Амур голодает и в любой момент может сдаться. Если бы Филанджьери задержал врага до тех пор, пока замок не окажется в его власти вместе с двумя скрывавшимися в нем сестрами короля, он получил бы несомненный козырь в переговорах с Генрихом.
Ибелины медленно добрались до Никосии, страдая от недоедания, но в Никосии нашли большие запасы продовольствия, которые проглядели ломбардцы. Это вызвало подозрения у Жана, и он не пожелал остаться в городе, а сразу же, 15 июня, повел армию на Кирению, намереваясь стать лагерем в Агриди, чуть ниже перевала. В любой момент опасаясь атаки, они шли боевым порядком. Вести авангард следовало бы сыну Жана Балиану, но его отлучили от церкви за женитьбу на кузине Эшиве, той самой отважной даме, которая взирала на боевые действия из своего орлиного гнезда в Буффавенто, и поэтому отец не позволил ему занять столь высокий пост. По этой причине первым полком командовал его брат Гуго вместе с Ансо де Бри. Третий сын Жана Бодуэн командовал вторым полком, Жан Кесарийский — третьим, а сам Жан Ибелин — арьергардом вместе с другими сыновьями и королем. Это была маленькая армия, которая испытывала острую нехватку лошадей, так что оруженосцам рыцарей приходилось биться пешими. Ломбардцам, смотревшим с вершины перевала, где тропинка из Дье-д’Амур соединялась с дорогой, она казалась ничтожной. Был отдан приказ немедленно ее атаковать. Первая волна ломбардской конницы под командованием Готье, графа Маноппелло с громким топотом бросилась вниз по склонам. Она пронеслась вдоль фланга армии Ибелинов, но не смогла расстроить его ряды, и тогда инерцией броска ее унесло в расположенную ниже долину. Жан запретил своим людям преследовать их, а ломбардцы не отважились развернуться и поскакать вверх по крутому склону, но галопом помчались на восток и не остановились, пока не добрались до Гастрии.
Вторая волна ломбардцев под началом брата Готье Берарда врезалась в ряды, которыми командовали Гуго Ибелин и Ансо де Бри. Но лошадям было трудно маневрировать на каменистом холме. Многие спотыкались и сбрасывали всадников, а те были слишком тяжело вооружены, чтобы быстро подняться на ноги. Рыцари Ибелинов бились в основном пешими и, хотя уступали в численности, вскоре одолели врага. Ансо своими руками убил Берарда из Маноппелло.
Филанджьери, дожидавшийся на вершине перевала, собирался прийти на помощь Берарду, но вдруг рядом с ним появился Балиан Ибелин с горсткой рыцарей. Они подъехали с тыла армии Ибелинов по горной тропе, которая вилась западнее дороги, и ворвались в лагерь Филанджьери. Здесь ломбардцы опять-таки имели численное превосходство, и Балиану пришлось туго. Отец не послал отряда к нему на помощь, но вскоре, после известия о том, что войска графа Маноппелло и его брата уже не вернутся, у Филанджьери сдали нервы, и он в беспорядке повел своих людей вниз к Кирении.
Дье-д’Амур был освобожден, осаждающие бежали в юго-западную долину, где после наступления темноты их застиг врасплох и захватил Филипп Новарский. Готье, граф Маноппелло, сумел добраться до Гастрии, но тамплиеры, владевшие тамошним замком, отказались его впустить, и, пока он прятался в крепостном рву, его захватил Жан, сын Филиппа Ибелина. Тем временем Жан Бейрутский шел осаждать Филанджьери в Кирении.
Осада Кирении продолжалась десять месяцев. Сначала Ибелинам не хватало кораблей, тогда как Филанджьери располагал эскадрой, поддерживавшей связь с Тиром. Только когда Ибелинам удалось уговорить генуэзцев помочь им еще раз, они получили возможность блокировать крепости с моря. Еще до того, как сомкнулось кольцо блокады, Филанджьери вместе с Амори де Барле, Амори Бейсанским и Гуго Джебейльским бежал сначала в Армению, где тщетно пытался добиться помощи от короля Хетума, потом в Тир, и наконец, в Италию, чтобы отчитаться перед императором. Ломбардцы в Кирении под началом Филиппа Шенара энергично сопротивлялись. В ходе сражений все молодые сеньоры Ибелинов получили ранения, а несгибаемый воин Ансо де Бри, которого Жан Бейрутский прозвал Красным Львом, был ранен железной стрелой из арбалета и умер через полгода мучений. Среди бежавших в Кирению была Алиса Монферратская, итальянская принцесса, которую Фридрих выбрал в невесты королю Генриху. Ее выдали замуж заочно, и едва ли она даже видела своего супруга, так как прибыла на Кипр под эскортом имперцев уже после того, как король примкнул к Ибелинам. Во время осады она заболела и умерла, и бои на время приостановились, пока ее тело, облаченное в подобающий королеве наряд, с пышностью и церемонностью доставили в Никосию для погребения в присутствии мужа, который никогда не знал ее живой.
Кирения сдалась в апреле 1233 года. Защитникам крепости позволили забрать свои пожитки и удалиться в Тир, а пленников, захваченных Ибелинами, обменяли на тех, кого Филанджьери держал в Тире. Кипр полностью вернулся под власть Генриха и его родичей Ибелинов. Верные вассалы короля получили награды и деньги в уплату сделанного у них займа
[47]. На острове начался период мира, омраченного только попытками латинских церковных иерархов, вопреки сопротивлению светских баронов, задушить греческое духовенство, которое не признавало их власти и не желало служить по их обряду. Самых упрямых и несговорчивых греческих монахов даже сжигали на кострах.
Хотя на Кипре наступил мир, на большой земле Филанджьери все еще владел Тиром, а Фридрих был законным правителем Иерусалимского королевства от лица своего маленького сына. Когда Фридрих узнал, возможно от самого Филанджьери, о провале всех его действий, он прислал в Акру письма с епископом Сидонским, который приезжал в Рим, в которых снял Филанджьери с поста бальи и назначил на его место сирийского дворянина Филиппа де Магостеля. Если он надеялся таким образом угодить баронам, выбрав местного сеньора, ему пришлось разочароваться, ибо Могастель, женственный юноша, находился с Филанджьери в скандально близких отношениях. Тир остался в руках у имперского маршала. Кирению еще не успели взять, когда новости о новом назначении дошли до Жана Бейрутского. Он тут же поспешил в Акру. Там Балиан Сидонский и Одо де Монбельяр готовились к приему Маго-стеля. Они устроили принесение присяги ему в церкви Святого Креста, но, как только началась церемония, Жан Кесарийский поднялся со своего места и во всеуслышание заявил, что все происходящее незаконно. Император не может отменять собственные капризы, представленные перед Высоким судом. Разгорелся ожесточенный спор, и Жан зазвонил в набат, призывая на помощь акрскую коммуну. Разъяренная толпа бросилась в церковь. Только личное вмешательство Жана спасло Балиана и Одо от верной гибели в руках толпы, а Могастель в ужасе бежал в Тир.
