Наконец 12 августа 1248 года король Людовик покинул Париж и 25-го числа пустился в плавание из Эг-Морта на Кипр. С ним была королева и двое братьев — Робер, граф д’Артуа, и Карл, граф Анжуйский. За ним последовали его кузены Гуго, герцог Бургундский, и Пьер, граф Бретонский, оба крестоносцы 1239 года, Гуго X де Лузиньян, граф де Ла Марш, отчим короля Генриха III, который был юношей во время Пятого похода, Гийом де Дампьер, граф Фландрский, Ги III, граф де Сен-Паль, чей отец участвовал в Третьем и Четвертом походах, Жан, граф Саарбрюккена, и его кузен Жан Жуанвиль, сенешаль Шампанский, историк, а также множество народу попроще. Некоторые из них сели на корабли в Эг-Морте, другие в Марселе. Жуанвиль и его кузен, с которыми было по девять рыцарей, наняли в Марселе корабль.
Вскоре за ними последовал английский контингент во главе с Уильямом, герцогом Солсберийским, внуком Генриха II и Прекрасной Розамунды. Другие английские лорды также планировали присоединиться к походу, но Генрих III не желал остаться без их службы и договорился с папой, чтобы им не дали отправиться в путь. Из Шотландии явился Патрик, герцог Данбарский, который умер в пути, добравшись только до Марселя
[61].
Королевская эскадра пристала у Лимасола 17 сентября, на следующее утро король с королевой высадились на берег. В следующие дни войска крестового похода собрались на Кипре. Помимо французских дворян, из Акры прибыли исполняющий обязанности Великого магистра госпитальеров Жан де Роне и Великий магистр тамплиеров, а также многие сирийские бароны. Король Кипра Генрих всех радушно принял.
Во время обсуждения плана кампании все согласились на том, что ее целью должен стать Египет. Это была богатейшая и самая уязвимая провинция империи Айюбидов, и еще была жива память о том, что во время Пятого крестового похода султан был готов обменять Иерусалим на Дамиетту. Когда решение было принято, Людовик захотел сразу же приступить к действиям, но магистры и сирийские бароны отговорили его. Вскоре начнутся зимние штормы, и берег дельты Нила с его предательскими песчаными отмелями и редкими гаванями будет опасен для пристающих к нему кораблей. Кроме того, они надеялись уговорить короля воспользоваться семейными ссорами Айюбидов. Летом 1248 года эмир Халеба ан-Насир Юсуф выгнал своего родича аль-Ашрафа Мусу из Хомса, и пострадавший эмир тут же обратился за помощью к султану Айюбу, который пришел из Египта и послал армию отвоевывать Хомс. Тамплиеры вступили в переговоры с султаном, намекая ему на то, что территориальными уступками он может купить помощь франков. Но король Людовик не желал иметь ничего общего с подобным интриганством. Как европейские крестоносцы прошлого века, он приехал воевать с нехристями, а не предаваться дипломатическим играм. Он приказал тамплиерам прервать переговоры.
Моральные принципы, запрещавшие королю договариваться с мусульманами, кем бы они ни были, не касались язычников-монголов. Для этого у него был хороший прецедент. В 1245 году папа Иннокентий IV в подкрепление усилий по спасению христианства на Ближнем Востоке отправил два посольства в Монголию ко двору великого хана. Первое — францисканца Джованни ди Плано Карпини — покинуло Лион в апреле того же года и, проделав пятнадцатимесячное путешествие через Русь и центральноазиатские степи, добралось до стоянки монголов Сира-Орду возле Каракорума в августе 1246 года, где послы успели стать очевидцами курултая, на котором Гуюк был избран великим ханом. Гуюк, у которого среди советников было много несториан, любезно принял папских послов, но, прочитав письмо папы с требованием принять христианство, написал ответ, в котором приказывал папе признать его владычество и явиться к нему для принесения присяги вместе со всеми правителями Запада. По возвращении в Папскую курию в конце 1247 года Джованни ди Плано Карпини, помимо этого досадного письма, дал Иннокентию подробный отчет, в котором показывал, что монголы настроены только на завоевания. Но Иннокентий так легко не прощался со своими иллюзиями. Его второе посольство во главе с доминиканцем Асцелином Ломбардским отправилось чуть позже. Послы прошли через всю Сирию и встретились с монгольским военачальником Байджу у Тебриза в мае 1247 года. Байджу, которого Асцелин нашел грубым и неприятным, был все же готов обсудить возможность альянса против Айюбидов. Он планировал атаковать Багдад и не возражал бы, если бы крестовый поход одновременно отвлек бы на себе сирийских мусульман. Вместе с Асцелином в Рим он отправил двух послов, Айбега и Серкиса, причем есть убедительные данные, что второй из них был несторианин. И хотя послы не имели всех полномочий, надежды Запада вновь воспряли. Они пробыли у папы около года. В ноябре 1248 года их отослали обратно к Байджу с жалобой на то, что союз дальше никуда не двигается.
Пока король Людовик находился на Кипре, в декабре 1248 года в Никосию прибыли два несторианина по имени Марк и Давид и сказали, что их послал монгольский военачальник Эльджигидей, наместник великого хана в Мосуле. Они привезли письмо, где в угодливых словах расписывалось, как монголы любят христианство. Людовик пришел в восторг и тут же отправил миссию доминиканцев под началом Андре де Лонжюмо и его брата, которые оба говорили по-арабски. Кроме того, Андре был главным агентом папы на недавних переговорах с монофизитами. Доминиканцы взяли с собой переносную часовню — уместный дар для новообращенного хана кочевников, реликвии для алтаря и мирские подарки. Они покинули Кипр в январе 1249 года и пришли в лагерь Эльджигидея, а тот уже направил их в Монголию. По прибытии в Каракорум они узнали, что Гуюк умер и регентом стала его вдова Огул-Гаймыш. Она была милостива к посланцам, но сочла дары короля Людовика хану данью вассала сюзерену, а домашние династические сложности помешали ей, даже если б у нее и было такое намерение, послать какую-либо экспедицию на Запад. Андре вернулся через три года и привез с собой только высокомерное письмо, в котором регентша благодарила своего вассала за его знаки внимания и просила, чтобы такие же дары присылались ежегодно. Этот ответ шокировал Людовика, но все же он надеялся когда-нибудь добиться альянса с монголами
[62].
Таким образом, путешествие крестоносцев на Кипр в дипломатическом смысле оказалось совершенно напрасным. Почти годом ранее король Людовик послал своих людей собрать провиант и вооружение для армии. Вторая задача была эффективно выполнена, но отвечавшие за продовольствие полагали, что им придется кормить крестоносцев не больше месяца или двух. Однако лишь в мае 1249 года поход смог выступить на Египет. Весной Людовик обратился к местным колониям итальянских купцов с просьбой предоставить ему корабли. Венецианцы не одобряли поход и не желали ничем ему содействовать. В марте вражда между генуэзцами и пизанцами разразилась открытой войной на сирийском побережье, и генуэзцы, на которых особо полагался Людовик, проиграли. Жан Ибелин, сеньор Арсуфа, примерно через три недели сумел заставить акрские колонии подписать перемирие на три года. Только в конце мая появилась возможность найти необходимые для похода корабли.
