Дорогу из Дамиетты перерезали бесчисленные каналы и ответвления Нила, из которых самым крупным был Бахр-ас-Сагир, отходивший от главной реки чуть ниже Мансуры и бежавший мимо Ашмуна к озеру Манзале, таким образом отрезая так называемый остров Дамиетты. Фахр ад-Дин держал основную часть сил за Бахр-ас-Сагиром, но посылал конницу донимать франков при пересечении ими каждого канала. Но ни одна из этих стычек не задержала их наступления. Король Людовик продвигался медленно и осторожно. 7 декабря состоялся бой возле Фарискура, где франки отразили египетскую кавалерию, а тамплиеры, вопреки приказам короля, слишком увлеклись преследованием беглецов и лишь с трудом вновь вернулись к товарищам. 14 декабря король дошел до Аль-Барамуна, а 21-го числа его армия расположилась на берегу Бахр-ас-Сагира против Мансуры.
Шесть недель армии стояли друг против друга на разных берегах широкого канала. Попытку египетской конницы перебраться на остров Дамиетты ниже и атаковать франков с тыла отбил у христианского лагеря Карл Анжуйский. Между тем Людовик приказал соорудить плотину, чтобы навести через реку мост, но египтяне обстреливали строителей с другого берега, хотя он и велел возвести крытые галереи для их защиты, и массово применяли греческий огонь, так что работы пришлось прекратить. В начале февраля 1250 года в лагерь явился некий копт из Саламуна и предложил королю раскрыть за 500 безантов, где находится брод через Бахр-ас-Сагир. 8 февраля на рассвете крестоносцы отправились через канал. Герцог Бургундский со значительными силами остался охранять лагерь, а король Людовик пошел вместе с наступающими. Его брат Робер д’Артуа возглавлял авангард из тамплиеров и англичан. Ему было строго-настрого приказано не атаковать египтян без разрешения короля. Переход оказался нелегким и небыстрым, но все же успешным. Перебравшись на другую сторону со своими людьми, граф д’Артуа побоялся, что если сразу же не атакует врага, то они потеряют элемент неожиданности. Напрасно тамплиеры напоминали ему о приказе короля, граф упорно требовал наступать, и тогда они пошли у него на поводу. Но его безрассудство себя оправдало. В египетском лагере примерно в двух милях от Мансуры мусульмане как раз приступали к своим обычным дневным делам, ни о чем не подозревая, как вдруг спокойствие утра с грохотом смела конница франков. Многие египтяне погибли, не успев схватиться за оружие. Другие, полуодетые, бежали под защиту Мансуры. Главнокомандующий Фахр ад-Дин только что вышел из бани, и слуга красил ему бороду хной, как вдруг он услышал крики и шум. Не медля, чтобы надеть доспехи, он вскочил на коня и поскакал в самую гущу битвы. Его окружили тамплиеры и свалили с коня.
Робер д’Артуа овладел всем египетским лагерем. Магистры тамплиеров снова упрашивали его подождать, пока король с основной армией не перейдет брод и не присоединится к нему, и Уильям Солсберийский тоже советовал проявить осторожность. Но Робер твердо вознамерился захватить Мансуру и покончить с египетским войском. Гневно назвав тамплиеров и англичан трусами, он собрал своих людей и снова бросился в атаку на убегающих египтян, и Уильяму с тамплиерам снова пришлось последовать за ним. Несмотря на гибель Фахр ад-Дина, командирам мамлюков удалось восстановить дисциплину в своих рядах, и заправлял ими самый способный из них — Рукн ад-Дин Бейбарс по прозвищу аль-Бундукдари, Арбалетчик. Он расставил своих людей на ключевых позициях в самом городе, после чего дал франкским всадникам хлынуть в раскрытые ворота. Когда французские рыцари вместе со следовавшими за ними по пятам тамплиерами домчались до самых стен цитадели, с боковых улиц выскочили мамлюки и в ту же секунду набросились на них. Франки не смогли быстро развернуть лошадей в узком пространстве, и сразу же началась неразбериха. Лишь немногим рыцарям удалось пешком добежать до берега Нила, но в его волнах они и нашли свой конец. Некоторые сумели с трудом выбраться из города. Тамплиеры пали в уличных боях, и уцелело только пятеро из двухсот девяноста рыцарей. Робер д’Артуа со своей личной гвардией забаррикадировался в каком-то доме, но вскоре египтяне ворвались туда и не оставили никого в живых. Среди павших в бою рыцарей были граф Солсберийский и почти все его англичане, сеньор де Куси и граф де Бриенн. Пьер Бретонский был вместе с ними в авангарде и получил серьезное ранение в голову. Но ему удалось выскользнуть из города и доскакать до короля, чтобы его предупредить.
Крестоносная армия уже почти успела перейти Бахр-ас-Сагир. Услышав о катастрофе, Людовик немедленно выстроил первые ряды, чтобы встретить атакующих, а тем временем послал инженеров навести мост через канал. Еще до переправы на дальнем берегу оставили отряд лучников, чтобы они могли ее при необходимости прикрыть, и теперь короля тревожило, успеют ли они переправиться сами. Как он и ожидал, победоносные мамлюки вскоре примчались из города и обрушились на его ряды. Людовик твердой рукой сдерживал своих людей, не давая им двигаться с места, пока неприятель осыпал их ливнем стрел, а затем, когда колчаны у мамлюков начали пустеть, приказал нанести контрудар. Его конница налетела и отогнала сарацин, но те быстро перестроились и атаковали вновь, одновременно стараясь помешать строительству понтона. Короля самого едва не вытеснили обратно в воду, но новая контратака его спасла. Наконец, уже ближе к закату, мост был закончен, и лучники перешли. Их появление обеспечило победу королю. Египтяне снова отступили в Мансуру, а Людовик велел разбить лагерь на том же месте, где стояли египтяне еще день назад. И только тогда он узнал о гибели брата от исполняющего обязанности магистра госпитальеров. Людовик не смог удержать слез.
Крестоносцы одержали победу, но обошлась она дорогой ценой. Если бы Робер д’Артуа не помчался так безрассудно в Мансуру, возможно, они достаточно бы собрались с силами, чтобы попытаться атаковать город позже, хотя франкам пришлось бы иметь дело с более эффективными военными орудиями, чем те, какими располагали они сами. Но в сложившейся ситуации уже ничего нельзя было поделать. Она зловещим образом напоминала обстоятельства Пятого похода, когда христианская армия, захватив Дамиетту, была вынуждена остановиться близ того же самого места и в конце концов отступить. Людовик не рассчитывал на лучший исход, если только подковерная борьба при дворе султана не заставит каирское правительство предложить ему приемлемые условия. Тем временем король укрепил лагерь и усилил понтон. Это было мудрое решение, ибо через три дня, 11 февраля, египтяне атаковали снова. С юга к ним прибыли подкрепления, и они почувствовали себя сильнее, чем прежде. Состоялась одна из свирепейших битв на памяти жителей Утремера. Вновь и вновь мамлюки налетали на христиан, обрушивая на них град стрел на ходу; вновь и вновь Людовик удерживал свои войска, пока не наступал нужный момент для контратаки. Карл Анжуйский на левом фланге и бароны Сирии и Кипра в центре твердо стояли на своих позициях, но остатки тамплиеров и французские дворяне с правой стороны центра дрогнули, и сам король вынужден был броситься им на выручку, чтобы не потерять контакт с левым флангом. Великий магистр Гийом, потерявший глаз в Мансуре, лишился и второго и умер от этой раны. В какой-то момент Альфонс, граф Пуату, охранявший лагерь на правом фланге, попал в окружение, но его спасли повара и женщины, служившие при лагере. В конце концов мусульмане выбились из сил и в полном порядке отступили в город.
