А в Сирии Калаун готовился атаковать франков, которых не защищало перемирие 1283 года. Овдовевшие дамы, правившие Бейрутом и Тиром, Эшива и Маргарита, поспешили запросить у него перемирия, и их просьбу удовлетворили. Целью султана был великий замок госпитальеров в Маркабе, чьи обитатели слишком уж часто выступали на стороне монголов. 17 апреля 1285 года султан с огромной армией появился у подножия горы, на которой высился замок, и привел с собой такое множество патерелл, какого дотоле еще не видывали. Его люди втащили их на гору и начали обстреливать стены. Но замок был хорошо снаряжен, и его собственные орудия имели то преимущество, что были удачно расположены. Госпитальеры уничтожили многие орудия врага. Целый месяц мусульмане не могли двинуться с места. В конце концов инженерам султана удалось сделать подкоп под Башню Надежды, возвышавшуюся в конце северного выступа, и наполнить его легковоспламеняющейся древесиной. 23 мая подкоп подожгли, и башня рухнула. Ее падение прервало штурм, который вели мусульмане, и гарнизон оттеснил их. Но оказалось, что подкоп проник куда дальше под оборонительные сооружения. Госпитальеры поняли, что проиграли, и сдались. Двадцать пять находившихся в замке офицеров ордена получили разрешение уйти со всем своим движимым имуществом, лошадьми и полным вооружением. Остальной гарнизон отправили на все четыре стороны, но не позволили ничего взять с собой. Они ушли в Тортосу, а оттуда в Триполи. Калаун официально вступил в замок 25 мая.
Потеря Маркаба обеспокоила горожан Акры, и примерно в это же время они узнали, что умер Карл Анжуйский. Его сын Карл II Неаполитанский был слишком занят войной на Сицилии, чтобы заниматься Утремером, и эта война постепенно втягивала в себя остальные страны Западной Европы. Пришла пора найти какого-нибудь правителя поближе. По совету госпитальеров Генрих II отправил с Кипра посланца по имени Жюльен ле Жон в Акру для переговоров о признании его королем. Коммуна согласилась. Госпитальеры и Тевтонский орден отнеслись благожелательно. Тамплиеры после некоторых колебаний согласились поддержать его, но Эд де Пуалешьен отказался уйти с поста бальи. Французские войска, которые все еще содержал там король Франции, поддержали Эда.
4 июня 1286 года Генрих высадился в Акре. Коммуна встретила его с радостью, но вот магистры трех орденов посчитали более благоразумным не присутствовать на приеме под тем предлогом, что религиозное призвание вынуждает их хранить нейтралитет. Генриха торжественно отвели в церковь Святого Креста. Там он объявил, что поселится в замке, как предыдущие короли. Но Эд де Пуалешьен отказался оставить замок, куда ввел французский гарнизон. Епископ Фамагусты и аббат Храма Господня в Акре попытались уговорить его, а когда он не захотел их и слушать, составили законный протест. Король, временно остановившийся во дворце покойного сеньора Тира, трижды заявил, что французы могут беспрепятственно покинуть замок со всеми своими вещами, и никто не должен причинять им вреда. Между тем горожане все больше гневались на Эда и уже готовились напасть на него. Тогда трое магистров, увидев, в какую сторону дует ветер, убедили Эда передать замок им, а сами отдали его Генриху. Туда он торжественно и вступил 29 июня.
Через шесть недель, 15 августа, в Тире архиепископ Боннакорсо из Глории от имени патриарха возложил корону на голову Генриха. После церемонии двор вернулся в Акру, и там две недели шли торжества с играми и турнирами, а в великом зале госпитальеров разыгрывались пышные зрелища: сцены из историй Круглого стола с Ланселотом, Тристаном и Паламедом, а также легенду о королеве Фемени из «Романа о Трое». Целый век Утремер не видел столь веселого и великолепного празднества. Красивый юноша король всех очаровал, ибо еще не было известно, что он страдает эпилепсией. За его спиной, чтобы давать советы, стояли его дядья Филипп и Бодуэн Ибелины, которые пользовались глубоким уважением. По их рекомендации он недолго пробыл в Акре и вернулся на Кипр через несколько недель, назначив бальи Бодуэна Ибелина. Его дядья понимали, что король, живущий рядом, придется народу не по нраву.
В Каире султан, должно быть, улыбался, слушая о беспечном веселье франков; но ильхан монголов в Тебризе решил, что пришло время для более серьезных действий. Абага умер 12 апреля 1282 года. Его преемником стал его брат Текудер, еще в детстве крещенный в несторианскую веру под именем Николай. Но, несмотря на это, он склонялся к мусульманам. Едва взойдя на престол, он объявил о своем переходе в ислам и принял имя Ахмед и титул султана. Тогда же он отправил послов в Каир для заключения договора о дружбе с Калауном. Его политика страшно возмутила старых монгольских вельмож, и они сразу же принесли жалобу великому хану Хубилаю. С одобрения Хубилая сын Абаги Аргун возглавил восстание в Хорасане, где был наместником. Сначала он проиграл. Но вскоре Ахмеда оставили его военачальники, и он погиб в ходе дворцового переворота в августе 1284 года. К власти сразу же пришел Аргун
[108]. Подобно отцу, религиозные взгляды Аргуна были синкретическими. Он склонялся к буддизму, но при этом его визирь Саад ад-Даула был евреем, а лучшим другом нового ильхана был несторианский католикос Мар Ябалаха. Этот замечательный человек происходил из тюрок-онгутов и родился в китайской провинции Шаньси у берегов Хуанхэ. Вместе со своим соотечественником Раббаном Саумой он отправился на запад в тщетной надежде совершить паломничество в Иерусалим. Когда он находился в Ираке в 1281 году, место католикоса опустело, и Ябалаху выбрали его преемником. Он оказал большое влияние на нового ильхана, стремившегося спасти христианские святыни из рук мусульман, но неизменно говорил, что не сделает этого без помощи западных королей.
В 1285 году Аргун написал папе Гонорию IV и предложил действовать совместно, но не получил ответа. Через два года он решил отправить посольство на Запад и выбрал для этого Раббана Сауму, давнего друга Мар Ябалахи. Посол, который впоследствии составил красноречивый отчет о своей миссии, двинулся в путь в начале 1287 года. Отчалив на корабле из Трапезунда, он прибыл в Константинополь около Пасхи. Там его радушно встретил император Андроник, и он побывал в Святой Софии и других великих святынях императорской столицы. Андроник уже поддерживал превосходные отношения с монголами и был готов оказать им помощь, насколько позволяли его скудные ресурсы. Из Константинополя Раббан Саума поехал в Неаполь и прибыл туда в конце июня. Там он стал очевидцем морского боя в гавани между арагонским и неаполитанским флотами. Это послужило ему первым указанием на то, что Западная Европа увлечена собственными ссорами. Затем он отправился в Рим. Там оказалось, что папа Гонорий только что скончался, а конклав для избрания преемника еще не собирался. Он встретился с двенадцатью римскими кардиналами, но нашел, что они люди невежественные и не желают идти ему навстречу. Они понятия не имели о распространении христианства среди монголов, а то, что он служит язычнику, повергло их в шок. Он попытался обсудить с ними политические дела, но они забросали его вопросами о вере и раскритиковали за расхождения с их догматами. В конце концов Раббан Саума едва не потерял терпение. Он сказал, что приехал выразить уважение папе и обговорить с ним планы на будущее, а не спорить о вероучении. Помолившись в главных храмах Рима, он с радостью отправился в Геную. Генуэзцы встретили его с большой торжественностью. Союз с монголами был важен для них, и они с должным вниманием выслушали предложения посла.
