— Нет. Там есть большая река. Это Волга. И есть маленькая. — Я спохватился: — Ну, не то чтоб маленькая, но поменьше Волги будет. Это Свияга. Так вот она — Свияга — течет в другую сторону.
Девушка убрала руки со спинки дивана и озадаченно нахмурила брови. Похоже, что сказанное мною повергло девушку в недоумение. Она потупилась и спросила:
— Как это — в другую сторону?
Я воспрянул духом. Не заметила! Сейчас! Сейчас-сейчас! Мое лицо, наверное, в данную минуту демонстрирует причастность его владельца к великой тайне, которую знают даже дети.
Я собрался и начал:
— Свияга, она течет через город. Течет она — параллельно Волге, но в противоположную сторону, и впадает в Волгу же километров на двести выше по течению. — Я закончил свою тираду с гордым, даже победным выражением лица.
— Охренеть, — отрешённо выдала Лерка, и замолчала.
При этом она смотрела не на меня, а перед собой. Я почувствовал, что на этот гидрографический парадокс ей… без разницы, в общем.
— Сань, а сейчас мы где? — Лерик нарушила затянувшуюся паузу.
Мне даже стыдно стало. А, правда, ну, Волга, ну, Свияга. И чё? Мы же оттуда через портал ушли. Это значит, что сейчас мы можем быть за сто километров от этой самой Свияги. Не понятно даже в какую сторону.
Я больше не чувствую себя гордым носителем тайн. Сам себе я теперь представляю тупым бараном, или павлином, распушившим хвост.
Да! Ну-ка, Александр Анатольевич, напрягите память и ум наморщите, где в России на рубеже пятнадцатого с девятнадцатым веков были ещё основаны магические школы. Две под Ульяновском. А где остальные?
Расправленные было плечи поникли, и я, опустив очи долу… опустив очи полу, я сказал то единственное, что только и мог сказать.
— Я не знаю.
— Хреновато, — меланхолично подметила Валери.
Странно Валери совсем не злилась. В её голосе не было никакого ехидства, которым обычно сопровождается облажание оппонента «сверкавшего» своей эрудицией. Наверное, я сейчас не был оппонентом. Товарищ по несчастью, вот кто я.
Мы сидим посреди комнаты в гостинице, в городе, названия которого мы не знаем, в стране, отдаленно напоминающей Россию не понятно какого века.
Мы не знаем ни где мы, никогда мы. Крутологический замес! Вот уж точно! Главное — оказаться в нужном месте в нужное время.
— Сань, ты о чем сейчас думаешь? — Леркин голос вырвал часть моего сознания из пучины мрачных мыслей.
— Плохо всё. Даже не знаю, чё делать.
— Сашенька! Есть только один способ съесть слона.
Теперь Лерка завладела моим вниманием уже полностью.
— Какой? — спросил я в некотором изумлении.
— Кусок за куском. — Она смотрела на меня, и весь её вид говорил о спокойствии и решительности этой барышни. — Будем решать проблемы по мере их поступления. Утро вечера мудренее. Давай сейчас осмотрим номер и уже ляжем спать. День был слишком длинный.
Я оказался полностью согласен с Лериком. Я даже в слова «ляжем спать» не стал вкладывать возможные варианты скрытого смысла. Я ведь две предыдущие ночи провел на холодном полу, и всё тело моё истосковалось по нормальной постели. Пара часов на лавке в Мраморной башне не в счет.
Так что, спать! Сон — лучшее лекарство.
Но сначала осмотреться. И мы начали осматриваться.
Лерка начала первой, потому что она со своего места видела всю комнату, а я нет. Со своего стула я хорошо видел, только Лерку, диван, на котором она сидела и две двери. Нет, вру, ещё я видел какую-то полку в углу между дверями, входной и другой, таинственной дверью в правой стене. Опять вру, потому что правой эта стена считалась только тогда, когда заходишь в комнату, но я-то сижу лицом ко входу, значит от меня эта дверь слева. А я сейчас развернусь.
Представшее моим взорам пространство, ощущалось как просторное. Нет, мне, конечно же, доводилось помещения и побольше видеть, но для жилой комнаты эта явно крупновата. Присмотревшись, я пришел к выводу об ошибочности первоначального суждения: не шесть на четыре, а скорее семь на пять, или хотя бы на четыре с половиной. Ага, на четыре и пять! Завтра померяю. Хотя чем я завтра померяю? Завтра и придумаю, если завтра посчитаю, что это важно.
— Потолки метра три, наверное, — высказала предположение подруга-сестра.
Я поднял голову в «указанном» направлении.
— Да нет, поменьше. Два семьдесят. Хотя… — и тут, прям озарение какое-то, и я сразу выпаливаю: — Два восемьдесят пять!
Валери пялится на меня в недоумении.
— Ты, чо?! Померял что ли? — от удивления, причем явного такого, глаза у неё округляются, и я замечаю, что это делает её необычайно красивой. Пока я любуюсь, Лерка ждет ответа.
— Саня, почему два восемьдесят пять? — спрашивает она, не дождавшись.
Для меня снова наступает минута триумфа.
— Четыре аршина, — говорю я с таким торжеством в голосе, как будто разгадал главную загадку бытия.
— Четыре чего? — теперь Леркины глаза сузились. Ничего хорошего для меня это не обещало.
— Четыре аршина, — говорю я обречено, так как совершенно отчетливо понимаю, что поразить девушку элегантностью решения задачи так и не смог.
То есть поразить-то, конечно, смог, вот только, похоже, не мой день сегодня. К тому же «ещё не вечер» тоже не скажешь, потому что не вечер уже, а самый настоящий ночер.
— Метры ещё не придумали, сейчас на Руси саженями меряют и аршинами. Сажень — это два метра четырнадцать сантиметров, а аршин — это семьдесят один сантиметр. — говорю я, стараясь при этом не особенно выпендриваться. Хватит уже умничать.
— Четыре на семьдесят один — это два восемьдесят четыре. Счетовод! — похоже, что сокурсница не оценила мои вялые попытки казаться скромнее.
— Ну, там ещё миллиметры какие-то, — виновато поправляюсь я. — Думал тебе не интересно.
— Про миллиметры? — произносит Валери, и я сразу поминаю, что про миллиметры ей точно не интересно. — Про миллиметры мне фиолетово. Ты лучше скажи, что там за люстра?
Я стараюсь проследить взгляд девушки, и натурально немею. Под потолком действительно висит люстра, совершенно обычная по меркам нашего времени. Но вот именно, что НАШЕГО! Потому что она… электрическая!
Да нет!!! Показалось! Фу-у-у… аж от сердца отлегло. Но как-то же эти плафоны-шары должны светиться. Нет, не так! Светиться они светятся, и хорошо так светятся, ярко. Но вот как? В том смысле, что нам совершенно не понятно, за счет чего они светятся, да ещё и так интенсивно.
— Сань, у них здесь чё? Электричество есть?! — похоже Лерку тот же вопрос мучает, при чем серьезно так мучает.
Она встает и подходит ближе, пододвигает стул под самую люстру.
