— Кого? — я прям опешил.
— Ну, Трофима этого своего, Ванька и того подстрекателя, который народ зазывал. — Ага. Смешно ей!
— Нет! — говорю. — Только Трофима, но зато два раза!
— Это как это?! — теперь леркина очередь изумляться.
А вот помучайся! А то «троих завалил!» Посчитала она! Посмотрите на неё… какая! Ладно, дальше.
— Ну, там правила такие, — продолжаю повествование. — Кто кого с ног собьёт, тот и победил.
— Нокдаун что ли?
— Ну, типа…
— И-и-и…
— И-и-и? И вот! Я Трошке насовал чуток, он споткнулся и упал. — Я снова попытался вспомнить, как всё было. — Только конферансье этот не засчитал ни хрена. Пришлось второй раз бить. Там уже всё! Чистый нокаут! Даже считать было без толку! Как бревно лежал!
— Подожди! — Лерка перестала складывать мои рубашки, и замотала головой, с понтом не поняла. — Так ты его что?… С первого удара он у тебя упал, а вторым ты его в нокаут отправил?
— Не-е-е… Ты чо?! — вот тупая баба, я ж нормально всё объяснил!
— Ну, ты сам сказал: «пришлось второй раз бить», вот и получается, что с двух ударов в аут!
— А-а-а! Вон ты про что! — теперь ясно чего она так затупила. — Нет. Сначала я его спецназовской связкой попугал. Даже попал пару раз. Он пятился и споткнулся. Вот это и не засчитали.
— И правильно! — взвилась Лерка. — Он споткнулся, а победу тебе?! Ловко ты придумал! Ничего не скажешь!
— Ты ЧО!!! — праведный гнев вырвался наружу, и я заорал: — Так он сам до этого Ваньку того так и «победил»! Тот тоже споткнулся и всё! А Капитон этот Трошке победу присудил! — и тут я ясно вспомнил, за каким хреном я сам-то в драку полез. — Вот. Публика разделилась, кто за Трошку, кто за Ванька за тюменского. Только победа всё равно за Трошкой осталась. Там рядом со мной народ говорил, что Трошка этот всегда не честно дерётся. Ну, я и вскипел…
— Слышь ты… Вскипел он! А если бы не ты его, а он тебя уработал? Ты об этом не думал? — голос у Лерки какой-то странный, того гляди, сорвётся.
— Да не-е-е… ты чо… — я попытался успокоить её. — Я ж посмотрел, как они бьются. Просто руками машут и всё. Техники вообще ни какой.
Соратница по приключениям подарила мне взгляд, в котором скепсис преобладал над доверием раз в четыреста.
— Не-е ну ты чо! Я ж не самоубийца! — оправдался как смог я.
— Да-да, я помню. Ты же технику Емельяна тоже сначала тщательнейшим образом изучил, и только после этого полез за шлюх заступаться!
— Нет! Ну, ты сравнила! — мне было горько и обидно. — Там одно, а тут-то совсем другое!
— Одно, другое! — передразнила Лерка. — Навалять тебе дураку и там, и там могли! И хорошо если просто навалять! А если б сломали что-нибудь? Позвоночник, например? Как бы я тебя здесь лечила?
— Ну, не сломали же! — ответил я бодрым голосом, а сам подумал, что права она всё-таки, лечиться тут негде.
— А если бы? — настаивала Лерка.
Отвечать не хотелось, но и не отвечать нельзя. В Леркиных глазах горел огонёк вызова, она ждала ответа.
— Если бы да кабы, да во рту росли грибы, то был бы не рот, а целый огород! — больше ничего в голову не лезло.
— Очень смешно! — скривилась она. — Ржу не могу! Шутник, блин! Сам Петросян позавидует.
— Нет! Ну, чё ты от меня хочешь? — возмутился я, хотя, может, и не стоило. — Не сломали же, не тот не другой!
— Саш, а вот в следующий раз может и не повезти!
— Следующего раз может и не быть! — эта фраза показалась мне наиболее уместной.
— Ага!!! Зарекалась свинья в дождь не купаться! — похоже, разговор наш окончен, потому что Лерка стала нарочито тщательно складывать в шкаф мои вещи.
Она молча возится в шкафу, я молча сижу на подоконнике.
Вдруг Лерка не поворачиваясь ко мне, тоном полным недоверия интересуется:
— И тебе за эту «чистую» победу пять целковых отвалили?
— Четыре, — честно отвечаю я.
Заноза бросает свои дела в шкафу и поворачивается ко мне. По глазам видно, что ей что-то не понятно. Я бы в такой ситуации прямо сказал, во что именно не врубился. Но она так «не может», поэтому пытается меня в чём-то уличить:
— Как же так? — вопрошает она, — Ни четыре, ни даже пять на полтора не делятся. — И смотрит на меня так, словно заговор против себя обнаружила, и я как раз во главе.
Ладно, сыграем в её игру:
— А при чём здесь полтора? — типа я тупой и не понял.
— Ну, за победу же полтора рубля дают! Или я что-то не поняла?!
— За победу вначале вообще рубль давали! — надо, надо её на место поставить, а то ишь чего, Глеб Жиглов в юбке.
— Ты же сказал полтора!
Походу, меня на моих же словах поймать хотят! Обломаешься, солнышко!
— Я сказал, что Ванёк на себя поставил, и поэтому выигрыш увеличился до полутора рублей! — я хорошо помню эти свои слова. — А до того был только рубль. И это я, кстати, тоже говорил! А ты слышишь только то, что тебе хочется слышать!
— Но это, дорогой мой Александэр Семион Константинович, всё равно ничего не объясняет! — взгляд пристальный, почти рентгеновский.
Опять игра в следователя. Длин! Ну, ладно, сама напросилась.
— Если я сейчас правильно тебя понял, — для усиления эффекта я указал на неё пальцем. — Предположить, что я тоже мог поставить на себя, к примеру, до двух рублей, ты попросту не в состоянии. ТАК?!
Получилось! Величайший следователь посрамлён! Даже слов не нашла никаких. Очень добрый знак! Очень!
На волне достигнутой победы, закрепим в её памяти одну важную вещь:
— И ещё, — я потряс указующим перстом, — Никакой я тебе не Александэ́р! Тем более не Семион! Или это ты тоже запомнить не в силах?! Валерия Антуанеттовна?
«Антуанеттовна» осознала своё поражение, поэтому ничего не ответила, но по всему было видно, что это она мне ещё припомнит. Особенно Александэ́ра.
Снова повернувшись к шкафу, Лерка принялась там что-то поправлять, хотя все мои пожитки были там уже и так хорошо уложены.
— Что дальше? — спросила она, не оборачиваясь. — Шена встретил?
— Не сразу.
Пусть помучается. А то догадалась она, видишь ли!
— А что тогда?
— Принимал поздравления, — я не спешил.
— Какие? От кого?
— По случаю победы над Трофимом.
— Ну, а от кого? — принцесса-следователь занервничала. — Чё, из тебя теперь по одному слову в час вытягивать?
— Да практически ото всех. Даже Капитон «поздравил».
