Она замолкает и смотрит на меня, как будто всё объяснила. Потом не выдерживает и цитирует кусочек:
— Нужно что нам, злым тевтонам? Утречком пивка, в магазин иду как Зигфрид за граалем. — Перевела дух и продолжила. — Продавщице крикнул: «Матка! Бистро курка млеко, яйка!» Тут какой-то ветеран мне дал пинка.
— Прикольно! — согласился я. — А флюгерхэндэ?
— Ну, я всё-то не помню. — Начала она ломаться. — Там чё-то:
Та-та та-та… дас мерхен сделать былью,
Преодолеть дишперо унд дивайт.
Нам разум дал стальные флюгерхенде,
А вместо херца аузендбортмотор!
ОРИГИНАЛ:
Вир зинд геборн дас мерхен сделать былью,
Преодолеть ди шпере унд ди вайт.
Вернунфт нам дал стальные флюгельхенде,
А вместо херца — аузенбордмотор!
— Прикольно! — мне, правда, понравилось. — А что ты вдруг петь по утрам начала?
Лерка начинает ходить по комнате. Потом останавливается и говорит:
— Да, сон какой-то странный приснился. Летала там не хуже истребителя. Прям как Чкалов.
Я решил, что настала моя очередь петь прикольные песни, и я затянул:
— Здравствуй, Валерий Чкалов! Большой тебе хаудъюду! Кричали американцы, и он отвечал на лету…
Как дальше я знал, но забыл, а Лерка-то ждёт.
— Не помню дальше. — Виновато развёл руками я. — Забыл!
— А это кто? — спрашивает Лерка.
— Валерий Чкалов кто?! — непонятки какие-то.
— Блин! Саня! Кто такой Чкалов, я знаю. Меня, можно сказать, в честь него и назвали. Песню кто поёт?
— Тебя реально в честь Чкалова назвали??? — сказать, что я удивлён — это ничего не сказать. Я в шоке.
— Сань, не тупи ты уже! Нет, конечно! Я просто так сказала. Шутка такая!
— А-а-а-а-а… — мне прямо полегчало.
— Сань!
— Чё?
— Песня чья? Чё!
— А-а-а! Эти… «Ногу свело»!
Скалал, но чувствую, что-то не то.
— Не-не-не… Не они! — а сам лихорадочно вспоминаю. — Ну, эти… — и напеваю: — Таких не берут в космонавты…
С надеждой смотрю на Лерку. Она пожимает плечами. Блин! И этих забыл!
— А! Эти… «Манго-манго»!
Похоже, что Лерке это ни о чём не говорит. Ну, и бог с ним.
— Ладно! — Говорю. — Как говорят в сказках тысяча и одной ночи: «Хрен с ними обоими!»
— Договорились! — отвечает мне Лерка.
Как говорят в таких случаях в романах: «Наступила неловкая пауза». Я решил пошутить:
— Буду теперь тебе вместо «Доброе утро!» говорить: «Здравствуй, Валерий Чкалов!», или нет! «Здравствуй, Валерий Палыч!»
— Почему «Палыч»? — удивилась Лерка.
— Ага! Значит, на остальное ты согласна! — порадовался я возможности подколоть «сестру».
— А то ты мне прям вот каждый раз, как проснёшься так сразу же «Доброе утро» говоришь?
— Ну, знаешь! — я прямо… расстроился я. — Знаешь, вот вчера утро вощще ни хрена не доброе было! Вот ни разочку!
— Это ты сейчас тонко подметил! Арнитолог хренов! Птичку он спасал! Шойгу недоделанный! — надулась, а потом как ляпнет: — Косиджанович!
— Я?!
— А кто?!
— Ну, вобще-то это Шен, он Косиджанович!
Она притухла маленько, а потом опять как выдала:
— А вот хрен с ними обоими!
М-да!
— Ладно, — говорю. — Ты лучше расскажи, как ты там под мостом вверх колёсами коров пугала.
На немой вопрос в Леркиных глазах отвечаю:
— Ну, Чкалов! Он коров на самолёте гонял, под мостом летал, и вверх ногами тоже летал. Ну, а тогда такое было не принято.
— А-а-а-а-а… Ну, летала во сне. Здорово! Во сне, кстати, легко летать. Даже у тебя получалось.
— Что значит: «даже у тебя»? — опешил я.
— Ну, ты тоже там был. Во сне. Ты там сначала на какой-то хренотени летал. Что-то типа ступы бабы-яги, только ты её зачем-то на бок клал и верхом садился.
— Ступа бабы-яги???
— Ну, я не знаю, какая-то деревянная фигня, на бочку похожа. А потом бросил и начал просто летать.
— Да?
— Ну, вроде… — как-то неуверенно проговорила Лерка.
— А что там ещё было? Ну, в этом твоём сне?
Лерка села в кресло у окна, положила ногу на ногу и погрузилась в воспоминания.
— По-моему, мы там на Волге были, вроде бы… Но место какое-то не понятное. — Она немного помолчала. — Ольга про каких-то драконов говорила. Что-то вроде типа раньше их можно было вызывать, и они прилетали, а теперь нет. А почему не сказала.
— И всё?
— Нет. Мужик ещё какой-то был. Он нам Годзиллу вызвал. По рации.
— Да ладно?!
— Ага! Годзилла зевак разных разогнал и к нам подошёл. А Ольга сказала, что теперь мы с тобой можем летать. Ты какую-то бочку схватил и давай с ней носиться.
— С этой, которая ступа?
Лерка задумалась.
— Нет. Сначала ты с какой-то железной бочкой носился. Мы с Ольгой тебе махали, чтобы ты её бросил, а ты плавать не ней пытался.
— Получилось? — я никак не мог отделаться от ощущения, что она видела тот же сон, что и я, только поняла по-другому. Или это я всё понял неправильно?
— Сань, а кто такие кракены? Что-то знакомое, никак не вспомню.
— А ты чего это про кракенов вспомнила? — насторожился я.
— Да это там во сне было.
— Кракены были во сне?
— Нет. Это Годзилла с тем мужиком про них говорили. Про какую-то их базу. Не помню.
Я не знал, что ей сказать. Ну, не про кракенов, а вообще. Я ещё никогда не попадал в ситуацию, когда два человека видели один и тот же сон, совпадающий в таких подробностях.
— Лер, слушай, а в твоём сне там случайно так, ну, мало ли, не было ли там ещё и Эйнштейна?
Теперь насторожилась Лерка:
— Бы-ы-ыл… а ты откуда знаешь?
— А Годзилла зелёным огнём не пыхал?
— Да-а-а…
— А не было ли там ещё и папы Карло?
— Сань, ты чего?
— Понимаешь, Лера, я тоже этот же сон видел. Там же Годзилла из-под ГЭСа вылез?
Лерка задумалась, напрягая память.
— Наверное… откуда-то оттуда. Точно не помню.
