Входит Лерка. Наверно, сплю. Она в одеяле. Это хорошо или плохо?
— Отвернись к стене! — командует Лерка.
Значит, сплю.
— Отвернись к стене! — шёпотом кричит она.
Я просыпаюсь. А! Нет! Это просто означает, что до этого я не спал.
— Ты чего? — удивляюсь я.
— Я замёрзла!
— Да-а-а? Я же твой брат. Помнишь?
— Давай быстрее!!!
Отворачиваюсь. Лерка тут же прыгает ко мне в кровать, накрывает меня одеялом и прижимается к моей спине.
— АААААААууууууууууу!!!! — меня аж дугой выгибает.
Она ледяная!!! ААААААААА!!! Бли-и-и-ин!!! Вот это ДА!!! Ахринеть просто! Да что ж это?! ААААА!!! Ощущения такие, как будто зимой за шиворот снега насыпали. А она-то ещё сильней прижимается. ААА!!!
Постепенно боль проходит. Про сон уже и говорить не стоит. Да какой, нахрен, сон?! Протрезвел уже даже. Бли-и-ин…
Лерка уже не так сильно морозит спину. Или я просто привык? Человек ведь ко всему может привыкнуть. Вот я, наверное, уже не чувствую холод…
Лерка встаёт и идёт к двери.
— Ты чего? — спрашиваю.
— Всё! Согрелась!
— А чё приходила? — пытаюсь шутить.
— Спи!
— Сама…
Я лечу. Подо мной тайга. Ну, может, и не тайга, а какой-то другой очень большой лес. До деревьев внизу… Блин! А сколько до них? Километр? Меньше? Наверное, меньше.
Я лечу. Вместо рук у меня крылья. Но не железные, а… я машу ими, чтобы лететь. Посмотреть на них не удаётся. Поворачиваю голову и сразу лечу в ту сторону. Так. А куда я собственно лечу? Солнце сзади. Что это значит? Может спуститься и мох на деревьях поискать? Или не мох надо искать, а что? Муравейники? Чёрт! Не помню.
Надо повыше взлететь, может какие-нибудь ориентиры увижу. Ну, да! Точно! Вон там слева горы какие-то. Жигулёвские? А Волга где? С такой высоты Волгу обязательно было бы видно. А её нет. Значит, не они. А какие тогда? Лечу к горам. Вдруг там указатель есть, как на реках.
Понимаюсь выше. Кругом лес, только впереди горы, и солнце теперь слева.
Ага! Вот! Город какой-то. Лечу к нему. Нет, не город. Какой-то… Замок, что ли? Надо поближе…
Я проснулся. Сел на кровати, помотал головой, прогоняя остатки сна. Вернуться в реальность. Вроде получилось. Блин! А чё снилось-то? Тайга. Куда же ты, Саша, летел, соколик сталинский? Замок какой-то… или нет? А… Пофиг!
Надел штаны пошёл умываться. Чёрт! Шлёпанцы! Шлёпанцы не купили. Ба-али-ин! Ладно, теперь-то чё горевать?
В ванной меня ждал сюрприз. Вернее не совсем сюрприз, хотя сосулька на рукомойнике в помещении в середине мая это не такая уж и обыденность. Ну, ладно. Я простёр руки в сторону ёмкости со льдом и произнёс формулу разморозки:
— Именем протопарторга Африкана приказываю воде в умывальнике согреться до комнатной температуры!
Интересно, получилось или нет? Есть только один способ проверить…
— Ле-ерка-а!
Лерка, уже одетая в свой костюмчик, но ещё с расчёской появляется на пороге:
— Чё? — недовольно вопрошает она.
— Чё-чё! Чё у тебя вода в умывальнике холодная?
— Холодная??? — Лерка подходит и пробует воду. — Ничё нехолодная, нормальная вода!
В доказательство она брызгает этой водой на меня. Я инстинктивно съёживаюсь, но напрасно, вода, как я и хотел, очень даже комнатная.
— Неженка! — презрительно бросает мне Лерка, удаляясь.
Получилось. Па-лу-чи-лось! Радуясь пусть маленькому, но всё-таки успеху, я приступаю к водным процедурам.
Умывшись, я вернулся в свою комнату, надел рубашку и подошёл к окну. Так, что там у нас с утренним «душем»? Акимыч на месте. Как всегда чем-то занят, но это как всегда не помешает. Я обулся и, крикнув Лерке: «Здравствуй, Валерий Палыч!», побежал во двор.
Увидев меня, Акимыч радостно заулыбался:
— Ляксанрод Константиныч! — он бросил своё занятие. — Окатиться?
Я агакнул в ответ.
— А в баньку не желаете? Я мигом!
— Да хорошо бы! — не стал отказываться я. — Только и из ковшичка тоже хотелось бы.
— Извольте! — с готовностью ответил Акимыч. — Токма студёная — жуть!
А это мы сейчас и проверим. Я встал так, чтобы видеть бадью и шёпотом, чтобы не слушал Терентий, произнёс заклинание. Потом снял рубашку и, наклонившись, приготовился к неудаче.
Акимыч вылил мне на спину ковшик воды. Результат меня порадовал, а его удивил:
— Чудно-о-о! Токма ж надысь с колодцу! Кхе-х! Чудно…
— Терентий Акимыч, а в баньку-то когда? — спросил я, вытираясь.
— А? — растерянно переспросил тот.
— В баньку, говорю, когда?
— А-а-а, в ба-аньку… — протянул Акимыч, продолжая размышлять над случившимся. — Так этмо! Глафиру пришлю.
Подмигнув, озадаченному Терентию, я накинул рубашку и бодрой рысью рванул наверх.
Встреченная мною в фойе Аннушка, поздоровалась и проводила меня удивлённым взглядом. Чего это она? А, ладно.
Войдя в номер, я застал Лерку, стоящую возле стола, за подготовкой к завтраку.
— Здравствуй, Валерий Палыч! — радостно выпалил я, обещал же именно так приветствовать её по утрам.
— И тебе не хворать. — Ответила она нарочито безэмоционально.
Но нет, так ей настроение мне не испортить.
— Что тебе снилось, крейсер «Аврора»? — попытался я завести светскую беседу.
— Почему крейсер? — флегматично поинтересовалась она.
— Просто… так! — не нашёлся я с ответом.
— А-а-а… А я думала, что тебе крейсер как раз и приснился.
— Нет! Мне приснилось, что какая-то голая снежная баба полночи меня домогалась, но, в конце концов, так и свалила не солоно хлебавши!
— Я замёрзла. — Попыталась оправдаться Лерка.
— Ни хрена себе! Замёрзла она! Это я там чуть насмерть не замёрз. Аж сердце остановилось!
— Ага! — возмутилась Снегурочка. — Сердце у него остановилось! Как ошпаренный орал.
— Так, ещё бы! Ощущения именно такие. — Прокомментировал я ночной инцидент, и как ни в чём ни бывало, осведомился: — А тебе что снилось?
Лерка помолчала, осматривая меня.
— Завтракать будешь? — спросила она, наконец.
— Буду! — с готовностью согласился я.
— Иди, положи полотенце и садись.
Когда я вернулся, она уже сидела за столом и разливала по чашкам чай. Чашек почему-то было три.
