Темный взгляд Скальда был прикован к лезвию знакомого ножа, направленного в живот принцессы. Он уже хотел вмешаться, когда девушка заплакала. Прожив с ней долгое время, чародей осознал, что просто так довести Оталию до слез может лишь он, в другое время она не проронила не слезинки.
— Ах, пощадите меня, господин вор! — с подобострастием взмолилась она. — Я все вам открою, только не убивайте! Но сокровища не здесь, а в башне, — ее губы дрожали, а зубы стучали. Более жалкого зрелища Скальду еще не доводилось видеть.
«Что она задумала?»
— Веди! — скомандовал Таргет и подтолкнул вперед.
Скальд опередил их, набросив на ухоженную чистую комнату иллюзию заброшенности.
Оталия привела вора к башне, отперла ее ключом и с трудом смогла сдержать возглас изумления от увиденной перемены. Знала бы она, что когда-нибудь будет так рада обветшалой полуразбитой мебели, свисающей паутине и слоям пыли. Она поняла: Скальд рядом и не даст ее в обиду. Шкатулка с кольцом и кулоном, которые она давно не носила, стояла на столике рядом с зеркальцем.
Таргет оглядел этот скарб и с гневом ударил Оталию по щеке, девушка упала на пол.
— Не может быть, чтобы это были все драгоценности, ты обманула меня! — взревел он и, схватив ее за волосы, занес кинжал, но лезвие не достигло цели.
Ота увидела лишь проплывшую рядом черную тень, которая заслонила ее от вора. На пол закапала кровь, а Таргета вытолкнуло из башни на стену.
Девушка вскрикнула, видя опирающегося о дверной косяк Скальда, его рубашка пропиталась кровью.
Гость, которого она приютила, накормила и обогрела, отплатил ей черной неблагодарностью, попытался убить ради грабежа. Она бросилась к чародею, а на них с искаженным от злости лицом несся Таргет.
Достав из кармана горсть засушенной лаванды, которую носила для аромата, Оталия швырнула ею в лицо вора. Тот замер, пытаясь очистить глаза одной рукой, а второй рассекая перед собой кинжалом.
Принцесса уклонилась в сторону, но лезвие все равно слегка задело плечо. Что было сил она толкнула Таргета в грудь; вор перекинулся через стену и с криком упал вниз. Туман окутал его тело, пожирая плоть, словно оголодавшее животное, пока на влажной от крови траве не остались обглоданные кости, но и они исчезли, погрузившись в землю.
— Зачем ты к нему сунулась? — закричал Скальд, прижимая ладонь к груди, между его пальцев растекалась кровь.
— Он мог убить тебя! — девушка оторвала кусок ткани от и без того прохудившейся нижней юбки и приложила к его ране. Из ее горла вырвался всхлип, и она уткнулась в шею чародея. Мужчина молча слушал ее тихий плач, горячие слезы капали ему на кожу, опаляя ее.
— Больше не спасай меня, поняла? — проворчал он. Его пальцы дрогнули, но он погладил Оталию по голове. — Пойдем в кухню, я проголодался, да и рану не мешало бы зашить. Надеюсь, ты умеешь это делать?
Ота вмиг перестала плакать. Утирая слезы и нос рукавом, она пожала плечами:
— Только в теории, читала в книге по лекарскому ремеслу.
— Отлично, стану твоим подопытным, будь со мной нежна, — он привычно оскалился.
Принцесса забрала из башни швейные принадлежности и помогла Скальду осторожно спуститься в тепло кухни.
Чародей уселся на стул, порез прочертил пентаграмму, но, к удивлению Оталии, никак не повредил ее границ. Теперь он был дважды отмечен судьбой.
Без суеты Оталия как следует вымыла руки и опалила в пламени иглу. Плеснув на порез травяным настоем, она сняла с пояса тонкий кожаный ремешок и протянула ему. Чародей послушно зажал его между зубов и приготовился наблюдать, как до сих пор дрожащие руки принцессы сжались в кулаки, и она взялась за иглу.
Зашивая рану, Оталия молилась всем богам и ученым, каких знала, чтобы все получилось, но не смела показать свой страх. Внутренний голос нашептывал и ободрял ее: «Я все делаю правильно, потихоньку, не торопись, стежок за стежком. Представь, что это не человеческая плоть, а… полотно для вышивки, вот так».
Когда она закончила, перед глазами плыло, голова нещадно болела, и ей не хватало свежего воздуха. Пот стекал по затылку и спине, руки начали дрожать, а зубы стучать, хоть Оталия и старалась не раскрывать рта.
Она промыла рану, нанесла целебную мазь, которую сама же и приготовила, и перебинтовала чародею грудь.
— Хорошая работа, — похвалил Скальд. Его глаза затуманились от усталости и боли, но он видел, что принцессе тоже не сладко. «Все это время она молчала и ведет себя слишком спокойно», — он вглядывался в ее бледное лицо, красные от напряжения глаза и ждал…
— Теперь понятно, почему куртка была ему велика, а на пальце женское колечко, — сказала Ота. — Он украл их.
Скальд улыбнулся:
— Оказывается, ты наблюдательная, раз вспомнила о таких деталях. Верно, он лжец и вор. Был бы славным малым, поблагодарил и ушел.
Девушка пожала плечами:
— Я не знала, какие у вас здесь обычаи и мода, ведь в Валенторе мужчины носят только обручальные кольца. А у тебя ухо проколото, у того… воришки кольцо на пальце, а куртка… может, и его, а может, друга, или он похудел — вариантов много.
Оталия дала ему напиться остывшего чаю и сама осушила полную чашку, после чего поплелась к двери и распахнула ее, повиснув на ручке.
Девушка глубоко задышала, наслаждаясь морозным воздухом.
Ветер всколыхнул развешенные на улице простыни, и те издали едва слышный хруст. Окончательно замерзнув, Оталия обернулась — Скальд крепко спал.
Закрыв дверь, принцесса вышла из кухни и вернулась с широким пледом, укрыв чародея по плечи.
Забравшись на стул с ногами и неторопливо перелистывая страницы справочника, Оталия думала о Таргете, чье тело поглотили туман и земля.
«Я сама впустила тьму в замок, позволила злу свершиться, не сумела разглядеть его притворства. Скальд не мог не знать, кого я выхаживаю, но не остановил меня. Почему?» — строки текста расплывались перед глазами, и она поняла, что плачет, но не по вору и отъявленному мерзавцу, а от облегчения, что того нет в живых.
«Неужели я такая бессердечная? Где же мое сострадание?» — но она не испытывала ни угрызений совести, ни сожаления о том, что избавила мир от очередного отброса.
«И героиней не стала, а осталась гусыней, которую обвели вокруг пальца, и она этого даже не заметила». Оталия бросила взгляд на Скальда, тот мирно дышал. «Быть может… он специально это устроил? Не вмешивался, чтобы я осознала, как была недальновидна и наивна? Неужели он умышленно подверг меня и свой дом такому риску? Что если бы меня убили, а замок ограбили? Что если?!» — вопросы посыпались как из рога изобилия, но принцесса пресекла их.
— От всех этих «если бы да кабы» нет никакого проку… Как случилось, так и случилось, — шептала она. «Я сама виновата, и это послужит мне уроком. Но и Скальда подставила под удар или… Нет, он сам так решил».
