Инквизиторы стали читать заклинание изгнания, но лич все не унимался. Он разрастался и уменьшался, пока не принял облик мальчика.
— Вот ублюдок, решил подловить на близких. Вельзевул, не отвлекайся! — крикнула Ари. Она вспотела, корсет давил на грудь, хотелось сорвать с себя рубаху и плащ, стало жарко. Лич попался с изюминкой.
— Мечи в землю! — скомандовал Вельзевул, выхватив клинок из ножен и крест-накрест воткнув рядом с мечом Скальда.
— Проклятье, я забыл свой в борделе! — спохватился Корвин.
— Чувствую, этот случай впишут в книгу обрядов, редко встретишь лича из двух душ, — Скальд видел, как тело «Варлока» (естественно, это был не сын напарника, а иллюзия, морок) менялось, превращаясь в…
Корвин присвистнул:
— Кто эта рыжеволосая красавица? Я бы попробовал ее шейку на вкус, — тьма отталкивалась от его испещренных линиями ладоней, ударяясь в прозрачную стену и не позволяя личу найти в ней прореху, чтобы выбраться.
Оталия в самом развратном виде потянула за шнурок на корсете и расправила рубаху, слегка обнажив грудь.
— Освободи меня, и я буду твоей, прошу, — взмолился лич голосом принцессы.
Чародей усмехнулся, и заключенный понял — соблазн не удался. Рассвирепев, лич бросился на стену, и все услышали звук разбитого стекла: от удара осталась крохотная, почти незаметная трещина, но Вельзевул ее не пропустил.
— Заклинаю смертью, упокойся во веки вечные, словом и действием стираю твою душу, — из трещин в земле полыхнуло золотистое пламя и поглотило лича; Некроманцер не до конца был уверен, что все получится. У Корвина не было меча, и это могло сыграть личу на руку.
Все услышали его истошный крик и, когда пламя потухло, увидели, как за полупрозрачной стеной в воздухе витают крупицы праха.
— Темный мир всегда жаждет заполучить души обратно… — пробормотал Корвин, потирая ладони.
Мужчины вытащили мечи и отошли на шаг, но Ари осталась на месте. Ее тело трясло от напряжения, а руки по-прежнему сжимали эфес оружия. Она была единственной, кто не отошел от пентаграммы, не разомкнула круг, а это значило одно: обряд не завершился, лич все еще был там, незримый, но был.
Вельзевул увидел его тень, та выскользнула из земли и поползла к трещинам в стене.
— На место! — крикнул он, метнувшись на свой угол звезды и вернув меч в землю.
Но Корвина отбросило в сторону; вскрикнул от боли в обожженных ладонях Скальд, уронив раскалившийся меч и упав на колени. Если бы не аргилит, он мог бы потерять сознание. Артефакт подпитывал.
— Замкни на мне! — крикнула Аричибела, бросив на Вельзевула гневный взгляд.
Некромаг стиснул клыки, продолжая держать оборону:
— Не смей!
— Другого выхода нет, ты же чувствуешь, как он силен, он не один, за ним тянутся другие! — парировала Ари, рыча от навалившейся на плечи тяжести. Бремя защиты давило ее, словно жернова мельницы — зерно. Еще немного, и она истончится и не сможет устоять, тогда образуется прореха, и личи хлынут на них. Ни один некромаг не мог этого допустить — ляг костьми, но не позволь личу ворваться в мир живых.
Скальд и Корвин встали на свои места. Вельзевул надеялся, что все обойдется. Заранее прибыв на кладбище, осмотрев округу и прощупав ауру, он нашел подходящее место. Неужели Ари знала, что ничего не получится, и не сказала им? Почему?
Женщина прочла это по его глазам и попыталась улыбнуться искривленным от напряжения ртом. Из ее носа потекла струйка крови, в белках глаз, окрасившихся багровым цветом, лопнули сосуды.
— Ты бы отговорил меня! Помнишь, чему нас учил Виверн? Один некромаг всегда жертвует собой ради спасения других. Заклинаю смертью, упокойся во веки вечные, словом и действием стираю твою душу, — она вновь и вновь повторяла заклинание изгнания, пока тени личей разрастались.
Вначале одна, но теперь их было несколько. Острыми когтями они бились о стену, раздирали ее, причиняя боль самой Аричибеле. Кожа на ее теле лопалась, оставляя кровоточащие порезы, но женщина не сдавалась. От ее рук отделились нити, охватив каждую тень изнутри, и замкнулись на ней же.
Мужчины хором повторяли заклинание, дрожа от напряжения и скрипя зубами; взгляд каждого почернел. Тьма вспыхнула за их плечами подобно крыльям и окутала с ног до головы.
Личи заверещали, в их бестелесной оболочке вспыхнула яркая пентаграмма, ее свет поглотил их, а Аричибела продолжала повторять:
— Заклинаю смертью, упокойся во веки вечные, словом и действием стираю твою душу. Горячий ветер развевал ее волосы. Вновь полыхнул огонь, и теперь от личей не осталось ничего, круг окончательно погас, и кладбище озарила яркая вспышка.
Аричибела Сноуленд, некромагиня-прорицатель, упала на землю — ее сердце не билось.
— Ари! — вскрикнули Корвин и Вельзевул, бросившись к подруге, но та не дышала. Ее мертвенно-бледная кожа была холодна как лед, обескровленные губы приоткрыты, а взгляд карих глаз остекленел, покрывшись едва заметной паутинкой.
Вампир целовал ее мертвые губы, пытался вдохнуть жизнь, Вельзевул сжимал некогда теплую, пропахшую мятой руку. Скальд стоял позади них и молчал. Им троим Аричибела была как заботливая сестра, с которой они знакомы с университета. Но чародей знал, Ари видела собственную смерть, поэтому и приняла участие в ритуале: не из-за работы, а чтобы спасти их.
Ритуал «Одержимость» всегда забирал некромага. «Она выбрала свой путь», — он вытащил из угла ее меч и прижал эфес ко лбу, по щеке скатилась единственная слеза. «Прощай, Ари».
Аричибелу похоронили по всем правилам некромагов и упокоили на кладбище рядом с университетом — там, где она указала в своем завещании. Никаких писем подруга не оставила, но подарила всем троим возможность жить: Вельзевулу — воспитывать сына, Корвину — обзавестись семьей, а Скальду…
Чародей бросил на гроб горсть земли.
— Почему мы не можем похоронить ее в склепе? — спросил вампир, глядя на адвоката госпожи Сноуленд.
Тощий, как жердь, мужчина в черном поправил круглые очки и раскрыл последнюю волю усопшей:
— Кхм, госпожа велела похоронить ее в самом простом гробу, почему именно, не указала.
— Ари не стала бы делать что-то просто так, — согласился Вельзевул, и из его ладони на деревянную крышку просыпалась земля. То же сделал и Корвин.
Скальд и Вельзевул лично закопали верную подругу и соратницу, а вампир водрузил в изголовье надгробную плиту.
Адвокат взял с лавки приготовленный букет из белых роз и возложил на мягкую землю.
Потоптавшись и бросив друг на друга прощальные взгляды, мужчины разбрелись. Свою скорбь они зарыли вместе с Аричибелой, и еще долгое время их сердца будут болеть от этой утраты, но никто не покажет ее, как это было на месте проведения ритуала.
