— Не продолжайте, — взмолилась принцесса, чувствуя дурноту.
— А ты как хотела, милочка, человек — самое отвратительное существо из созданных богами. Он не испражняется жемчужинами, его не тошнит благоухающими цветами. Ох, какая ты все еще зеленая и наивная, ну ничего, — мадам похлопала ее по плечу. — Все впереди…
Принцесса не слышала и не понимала, что происходит между демоном и студентом. Они не двигались, не говорили, а замерли словно статуи, пока студент не затрясся и не издал не то всхлип, не то вскрик. Из носа по сжатым губам потекла струйка крови, еще одна из левого уха, вены вздулись на шее, а когда на груди незримой рукой стала появляться неправильная пентаграмма — парень не выдержал и закричал, но по-прежнему не смел открыть глаз или попытаться сбежать. Губы Астарота дрогнули, и Оталии показалось, что демон улыбнулся.
Запаха паленой плоти Оталия также не чувствовала и была рада, что пентаграмма защищает ее от него, что может быть отвратительнее…
«И это я — будущая целительница?» — возмутилась она, руки вспотели, и девушка сжала подол.
Когда крик прервался, а на груди студента появился алый ожег, демон коснулся его макушки и произнес:
— Выдержал.
По щекам парня текли слезы радости, улыбаясь сквозь боль, он сам выполз из пентаграммы и упал на холодные камни.
Мадам с Оталией поспешили к нему. Ота подложила бедняге под голову протянутое профессором полотенце и промокнула лоб бодрящим отваром. Холодная струйка стекла с компресса. Мадам занималась ожогом, а на саркофаге уже сидел второй студент, через миг он прошел в пентаграмму и даже склонил голову перед демоном, но остался стоять.
Оталия старалась не отвлекаться от пациента, но не смогла не заметить, как демон нахмурился. Из его ладони вырвались темные нити, опутали руки и шею студента — парень задрожал, а затем беззвучно упал на пол.
— Унесите эту падаль, — брезгливо отметил Астарот и выпихнул студента из пентаграммы носком.
Некромаг взял несчастного за руку и словно мешок с навозом оттащил к дальней стене. Оталия бросила взгляд на мадам, но та даже не обратила внимания, накладывая пахнущую мятой полупрозрачную мазь на ожог. Ота приподняла его и помогла обмотать бинтом.
— Ну вот, мой хороший, все закончилось, — нежно сказала Зеварцер, когда парень немного пришел в себя и смог проглотить эликсир.
— Б-благодарю, — выдохнул он.
— Ота, я отведу его в коридор, а ты проследи за третьим, — распорядилась профессор.
— А как же тот… — девушка кивнула в сторону лежащего на полу.
Мадам тяжело вздохнула и посмотрела на Некроманцера, мужчина покачал головой.
— Ему уже ничем не поможешь, Астарт забрал его душу. Демон ненавидит слабых некромагов, этот, видать, таким и оказался.
— Вы уверены, что он не забрал его душу просто так, ради забавы? — принцесса не была уверена в благородстве демонов. Слишком много плохого о них писалось в книгах, но судя по присутствующим, никто из них его не боялся, и это удивляло.
— Это же не Асмодей, чтоб играть с людской плотью и душами, ему без разницы, кто перед ним — юноша или девушка, — и помогая парню встать, мадам пошла к выходу. За ней закрылась дверь, а в круг вошел третий студент.
Ритуал повторялся. Но брошенное тело не давало Оталии покоя, и, обойдя пентаграмму, она прикоснулась к лицу несчастного. Тот оказался жив, но почему-то не отреагировал ни на легкую пощечину, ни на подсунутый под нос флакончик с зельем.
— Оставь, ему ничем не поможешь — он превратился в овощ, — раздался голос некромага.
Девушка обернулась и встала.
— Неужели совсем ничего нельзя сделать? — шепотом спросила она.
— Без души нет, а возвращать ее никто не станет, — равнодушно ответил Вельзевул.
— Но это… так жестоко.
— Дитя, ты юна и неопытна, чтобы понять всю полноту лежащего на наших плечах бремени, и радуйся, что твой удел — целительство.
Ота не могла понять, что испытывает к этому человеку: ненависть, неприязнь или же… уважение. Сердце лекаря испытывает сострадание ко всему живому, любая жизнь — ценна, но именно некромаги вынуждены проходить через все тяготы, чтобы оберегать людей от тьмы и демонов, и готовы отдать жизнь ради мира для других, не заботясь ни о себе, ни о своих детях.
— Скажите… вам было больно? Проходить ритуал? — она понимала, что это недопустимо, спрашивать о таком личном, но любопытство взяло верх.
Некромаг задумчиво глядел на светящий круг и Астарота со студентом, парень спокойно сидел, даже не дрожал, кровь не текла, а на груди выжигались символы и полосы.
— Возможно… больнее этого лишь потеря своего ребенка, — туманно ответил он и вернулся к пентаграмме.
Оталия поспешила следом. Третий избранный оказался молодцом, и пока она наносила мазь, оставался нем, но его глаза горели победой. Он прошел испытание, стал сильнее!
Некромаг о чем-то переговаривался с демоном, но Ота не слышала.
— У меня своя дорога, у тебя, Астарот — своя. Уходи и не возвращайся, покуда я вновь не захочу позвать тебя, — повысил голос Некроманцер и на прощание поклонился демону.
Круг погас, ритуал завершился.
— Минус один, Вельзевул, — изрек менталист, подойдя к «овощу» и магией подняв его над полом.
— Ничего не поделаешь, Пендрагон, надейся, что твои дети и внуки не родятся с даром некромагии, — он помог студенту, положив его руку себе на плечо. — Пойдем, Дармуд, ты отлично справился, — похвалил Вельзевул.
— Благодарю, сэр, для меня большая честь, что вы присутствовали на ритуале, — хрипло отозвался Дармуд, ковыляя по коридору.
— Печально, что твой товарищ не справился, — Пендрагон бросил взгляд на плывущее за ними тело.
Оталия семенила следом и даже укрыла трупик полотенечком.
— Он был в сомнениях, я видел это по его глазам, — глухо отозвался Дармуд.
— Он мог отказаться… — предположил менталист.
— Никто не может, Пендрагон. Это как магический договор, когда твое имя вносится в список и передается демону, Астарот всегда знает, кто и с чем к нему приходит, — объяснил Вельзевул, поднимаясь по ступеням.
— Проклятье! Вечно забываю эти бюрократические нюансы, будь они неладны, — менталист хлопнул себя по макушке.
— Да, в мире демонов с бумажками шутки плохи: не там подписал, капнул крови или даже читал не с той страницы — и все, прощай, душа, — некромаг со студентом усмехнулись. Истинные темные всегда улыбнутся, услышав удачную шутку из разряда черного юмора.
Наверху их ждала мадам Зеварцер.
— А я уже хотела спускаться к вам.
— Не стоит, Каси, двое лучше, чем ничего, — Вельзевул довел студента до больничного крыла и уложил на койку рядом с перемотанным соседом. — В нашем полку прибыло.
