— О небеса! Что я за сестра?! Король отдаст за этого слюнтяя мою дорогую Одетт!
«Мы с сестрой очень похожи, но лишь внешне. В остальном нежная и ранимая Одетт мечтала о другом человеке. Он давно занял место в ее сердце, а я разрушила эту мечту».
— Наш побег перед моей свадьбой должен был подарить ей надежду... — прошептала она и выбежала из башни с криком. — Скальд! — ее голос эхом разнесся по стене, но чародей не появился. Она прождала его до заката, пока не вернулась в башню и не забылась тревожным сном.
Ей снилась идущая Одетт. Ее всегда румяное личико было мертвенно-бледным, яркие рыжие волосы потускнели. Болезненным пятном на лице горели искусанные в тонких прожилках губы. Еще немного, и из их уголков потекут струйки крови.
Она остановилась перед алтарем, затянутая в корсет и с пышной фатой на голове. Все это одеяние душило ее; позади стоял король-отец и довольно ухмылялся. А рядом с невестой был напыщенный принц с неприятными, злобными глазами. Он схватил Одетт за запястье, и оно с треском сломалось, на пол посыпались кусочки фарфоровой кожи, и сестра обернулась, раскрыв рот в немом крике о помощи. Оталия очнулась и жалобно позвала:
— Скальд!
Она попыталась успокоиться, но слезы не переставали течь по горячим щекам. Соленые капли обжигали.
Кто-то коснулся ее плеча и прокаркал:
— Зачем ты меня позвала, принцесса?
В полумраке его глаза были еще чернее, чем днем. Черты лица сильно заострились, прямой нос напоминал клюв.
— Я прошу вас… тебя помочь. Я должна спасти сестру, — взмолилась она, сжав руки в кулачки.
Ворон сверкнул правым глазом, провел острыми черными когтями по столбику кровати, оставляя на дереве царапины.
— Что я получу взамен?
Девушка подползла к нему и схватила за ворот плаща, на миг ей показалось, что она прикоснулась не к ткани, а ко гладким, холодящим кожу перьям. Оталия не испугалась. Сейчас осознание вины перед сестрой было сильнее страха. Сильнее всего.
— Я готова сделать все.
Чародей накрыл ее горячую руку своей:
— Расскажи мне обо всем без утайки, — велел он.
И Оталия поведала об обедневшем дворянине-писателе, который подарил ее сестре сонет, а затем еще один и еще. Они подолгу общались в саду, и на встречи юный аристократ приносил для Оталии книги, помогал учиться. Но делал это не корысти ради, а потому что любил Одетт. Они мечтали, что сбегут втроем. Поэт будет ждать их на пристани, и они покинут земли отца на корабле, уплыв свободными к лучшему будущему.
— Ты положила свою жизнь на алтарь долга перед сестрой? И сейчас хочешь помочь ей? Хотя она не сделала ничего, чтобы высвободить тебя отсюда, — холодно сказал Скальд. В его голосе не было ни сочувствия, ни понимания.
— Откуда тебе известно? – с вызовом спросила Оталия. — Возможно, они ищут меня…
— Знаю, потому что был там сегодня и не слышал ничего, кроме обсуждений будущей свадьбе твоей любимой сестры, которая забыла о тебе и преспокойно сидела за вышивкой. Слуги шептались, что она, как истинная скромная девица, не чета своей пропащей сестре — не покидает стен комнаты. Какая смиренная дева, — из его горла вместе со смехом вырвалось неприятное карканье. — Кажется, я похитил не ту сестру, или, быть может, еще не поздно вас поменять? Согласна? Вернешься, выйдешь замуж за того расфуфыренного принца, чей портрет теперь стоит на столике прямо перед красными заплаканными глазами Одетт, — он впился в Оталию взглядом, но девушка даже не шелохнулась. Она неотрывно глядела на него, поджав губы. — Молчишь? Где же твоя забота о ней? Жертвенность, слезы, которых я до этого видел? Все фальшь. Ты не хочешь занять ее место. У тебя иная мечта, но этот проклятый долг мучит тебя, — искушал Скальд. — Что если… все, чему тебя учили почтенные дамы — ложь, и никому в этой жизни ты ничего не должна? Даже если твоя сестра выйдет за принца, родит ему пару-тройку наследников и умрет во время последних родов, что с того? Твоей вины в этом нет. Будь она посмелее, то либо сбежала бы со своим любовником, хотя бы попыталась, либо в знак свободы выбросилась бы из окна вместе с никудышным шитьем.
Оталия сидела подле него, чувствуя, как ее начинает трясти. В душе бушевали гнев и сомнения. Она не знала, чего ей сейчас больше всего хотелось: наброситься на чародея и ударить или же разрыдаться от бессилия.
«У меня есть и третий вариант», — шепнул внутренний голос, и, сделав глубокий вдох, девушка разжала пальцы. На ладонях остались следы полумесяцев от ногтей.
— Все это не для меня. Я люблю сестру, но меняться не стану, — твердо сказала она и увидела недоверие на лице мужчины. — Все, что мне нужно — отдать ей и ее жениху необходимую сумму и помочь переправиться за море, как мы и планировали. Полагаю, для такого сильного чародея, как ты, это не проблема, я же от своего слова не отступлюсь. Если ты согласен, то… — она протянула ему руку. Отец всегда так делал, когда заключал выгодные договора.
Скальд прищурился, и улыбка озарила его лицо.
— Смотри, как бы ты потом не пожалела об этом, — он поцеловал ее руку, вдохнув аромат ванильного масла, которое ей прислал. — Желаешь, чтобы я передал ей что-нибудь от тебя, чтобы она поверила в свое счастье?
Оталия вручила свои изумрудные серьги — две песчинки упали на протянутую ладонь. Чародей сжал их и вновь усмехнулся:
— Однако скромно же ты была одета, принцесса, если бы я не знал, кто ты, то решил, что принес самозванку.
— Ступайте, сударь, и поторопитесь, ситуация не терпит промедления, — она нашла в себе силы говорить спокойно. — Приятного полета, — Оталия даже улыбнулась.
С шорохом чародей обернулся большой птицей и, каркнув напоследок, улетел. Принцесса закрыла дверь и вернулась в постель, ее трясло от холода, хотя в камине уже который день полыхал огонь. Но ни его тепло, ни еда в корзинке не привлекали.
«Что же он попросит у меня взамен?» — к счастью, стоило ей переложить груз ответственности на чародея, как сразу стало легче. Она свернулась среди подушек и, укрывшись одеялом, долго любовалась игрой полыхающего огня, пока за окном не начало светать. Ота и помыслить не могла, что чувство вины перед сестрой все это время душило ее и не давало спокойно спать. «Я хотела сбежать и взять ее с собой, наших драгоценностей хватило бы, чтобы перебраться через море. Она бы вышла замуж за своего поэта, а я продолжила бы изучать науки. Но отец стал о чем-то подозревать, и поэта отвадили от дворца, а за нами постоянно следили. Но мы бы все равно выбрались, чего бы мне это ни стоило», — мысли роились в ее голове, противореча друг другу, пока она крепко не уснула, да так спокойно, как не спала никогда.
Скальда не было несколько дней, и находившаяся без еды Оталия решила, что с чародеем что-то случилось. Она держалась на воде четыре дня, на пятый девушка настолько обессилела, что не смогла подняться с постели. Сон и реальность путались в ее сознании. Оталия не понимала, чудится ей шум крыльев или это ветер играет с занавеской приоткрытого окна. Окна?
