Лизбет и Беренис наперегонки бросились ко мне, повисли с обеих сторон.
— Дорогая. Девочки, оставьте сестру в покое, дайте и мне ее обнять!
— Папа!
— Ты произвела неплохое впечатление, — заявила мама, подойдя поближе. — Пожалуй, у тебя есть шанс.
Как всегда. Но даже ее холодность сегодня почти не омрачала мою радость. Я удачно выступила, смогла обнять сестер и отца, и ещё — меня отметил Леон. Как ни гнала я непрошеные мысли, воспоминания о нем поднимали мне настроение.
— Давайте пройдем вглубь сада, — предложила я, — чтобы нам никто не мешал.
Возле небольшого фонтана (ах, как ему далеко до сотворенных Элли!) родители устроились на лавочке, я присела рядом с отцом, а Лизбет и Беренис затеяли игру в прятки.
— Только не отбегайте далеко! — велела мама.
— Как ты тут, Джемма? — заботливо спросил отец. — Очень тяжело?
Рассказать ему о лабиринте и таинственном отравителе? Ну уж нет, не стоит его беспокоить.
— Замечательно, правда. К участницам все хорошо относятся, нас поселили в роскошных покоях, разрешили пользоваться всем южным крылом дворца и гулять по парку. Когда бы ещё мне выпал шанс погостить у его величества?
— Вот видишь, — назидательно произнесла мама. — А ты ещё не хотела участвовать. Мы с отцом знаем, что для тебя лучше.
Я спросила о том, хватило ли денег, чтобы расплатиться с кредиторами. Оказалось, что осталась даже небольшая сумма, которую родители отложили на обучение младших дочерей.
— Надеюсь, следующий год выдастся теплым, — сказал отец. — И все наладится. Ты ведь не жалеешь, что приехала сюда, верно?
Бедный, бедный папа. Сейчас я хорошо видела, как он постарел за то короткое время, что мы не виделись. Должно быть, казнил себя, что пошел у мамы на поводу и отправил меня на конкурс. Я сжала его ладонь.
— Нет, не жалею. Вы все сделали верно.
Мы ещё немного поговорили о домашних делах, а потом раздался звук гонга.
— Пора, — без особого сожаления заметила мама. — Готовься к следующему испытанию, дорогая. Не хотелось бы за тебя краснеть.
Она прижалась прохладной щекой к моей щеке, изображая поцелуй. Отец сжал меня в крепких объятиях. Расшалившихся сестренок пришлось призвать к порядку — они тормошили меня, дергали за подол и рукава и никак не желали отпускать. Наконец, у выхода из зимнего сада мы распрощались. Родители и сестры остались дожидаться, пока их сопроводят к воздушной платформе, чтобы доставить в отель. А я поднялась к себе.
Шла в задумчивости, поэтому вздрогнула, когда меня окликнул негромкий голос:
— Лейри Джемма!
— Ой!
— Простите, я не хотел напугать вас, — заверил Леон, выступая из полумрака лестничной площадки. — Только выразить свое восхищение вашим выступлением и пожелать удачи.
— Вы хотите, чтобы я выиграла турнир и стала женой Карла?
Только лишь удивлением от неожиданной встречи можно объяснить сорвавшиеся с моих губ слова. Леон покачал головой.
— Нет, я хочу совсем не этого.
Он взял меня за руку, склонился и прижался губами к запястью. Я замерла, затаив дыхание, но больше ничего не последовало. Отпустив мою руку, Леон посмотрел мне в глаза, а потом отвернулся и принялся спускаться по лестнице. А я стояла на площадке до тех пор, пока до меня долетал звук его шагов. Кожа на запястье горела, словно Леон прикоснулся к ней не губами, а раскаленным железом.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Я так устала, что думала, будто засну, едва улягусь в кровать. Но нет, стоило мне закрыть глаза, как в памяти вставили события дня: выступления участниц, ссора Леры и Инессы, мое волнение, распускавшиеся в небе огненные цветы, рев амфитеатра, скандирующие мое имя люди, поджидавший меня на лестнице Леон. Стоп. Озарение пришло так внезапно, что я даже села в постели. А ведь он действительно пришел специально, чтобы повидаться со мной. В этом крыле поселили участниц турнира, королю соседнего государства здесь делать нечего. Неожиданное открытие вызвало счастливую улыбку. Он хотел меня увидеть. Я запрещала себе радостные мысли, но в груди разлилось тепло. Откинувшись на подушку и укутавшись в одеяло, я закрыла глаза и погрузилась в полудрему. В сладостных мечтах мне виделось, как мы с Леоном рука об руку гуляем по парку, вот он склоняется ко мне, что-то говорит…
Я не сразу поняла, что выдернуло меня из состояния полусна. Странное ощущение, будто что-то не так. Но что именно — догадаться я не могла.
«Я хочу совсем не этого»… «пришел выразить свое восхищение»… мое выступление — огненное шоу… огонь. Наконец-то я поняла, что показалось мне неправильным: нос уловил едва ощутимый запах дыма. Но откуда?
Вскочив с кровати, я накинула поверх ночной рубашки халат и обошла все отведенные мне комнаты: спальню, ванную и гостиную. То и дело останавливалась, тщательно принюхиваясь, и у стены гостиной мне показалось, что запах дыма усилился. Что у нас там? Догадка не заставила себя ждать — спальня Элли!
Вне себя от ужаса, я выскочила в коридор, бросилась к двери в покои подруги, заколотила кулаками:
— Элли. Элли, открывай немедленно!
Ничего. Никакого ответа. Тогда я дернула ручку, и дверь, к моему удивлению, бесшумно отворилась. Неужели Элли позабыла запереть ее перед сном? Но все мысли тут же испарились из головы, потому что запах гари стал удушающим, а изнутри донесся треск пламени.
— Элли!
Я влетела в гостиную и кинулась к спальне. Где же Элли? Неужели она потеряла сознание и не может выбраться самостоятельно? Вбежав в комнату, я на мгновение замерла в испуге: один угол уже был охвачен огнем, радостно пожиравшим шелковые обои и изящный невысокий столик из резного золотистого дерева.
— Элли!
С кровати донесся негромкий стон. Я метнулась туда и увидела, что подруга беспокойно мечется под одеялом, не открывая глаза.
— Проснись. Ну, проснись же!
Безрезультатно.
— Вставай!
Я трясла ее за плечи, била по щекам, наконец, выплеснула в лицо воду из стоявшего на прикроватной тумбочке графина. Это подействовало: Элли разлепила глаза и уставилась на меня мутным взглядом.
— Джемма? — пробормотала она. — Пора завтракать?
— Вставай! — рявкнула я и рванула ее за руку. — Бежим!
— В столовую?
— Куда угодно. Мы горим!
Элли потерла глаза, в которых появилось все-таки осмысленное выражение.
— Горим? — переспросила она. — Пожар?
— Да. Да. Быстрее же!
Но подруга двигалась очень медленно, словно никак не могла до конца проснуться. Когда она сползла с кровати, огонь уже отрезал нам выход и в гостиную, и в ванную.
