Вот теперь я совсем перестала бояться. И даже Дина вздохнула с облегчением, видимо, поняв, что никто не собирается на нас нападать. А Элли и вовсе хихикнула.
— Она сумела даже оседлать дракона! — продолжал жаловаться покойный король. — Огнедышащего. Ах, какой был экземпляр. Последний из своего племени!
— Мы знаем. Его скелет сейчас находится в Королевском музее, — пояснила Элли.
— Скелет! — ещё горестнее взвыл Людвиг. — Вот и все, что осталось от грозного чудовища. Скелет. А как, спрашивается, как мог справиться с этим монстром я?
— С драконом? — проявила непонятливость Дина.
— С Гильезой. Я так надеялся, что дракон испепелит ее. Или сожрет и скончается в муках. Она, знаете ли, — доверительным тоном сообщил он, — была той ещё ядовитой змеей.
Вот тут я опять ощутила беспокойство.
— А ваша супруга…
— Не говори этого вслух!
— Простите, ваше покойное величество, а королева Гильеза тоже стала призраком? И обретается где-то в этом особняке?
В том, что призрак королевы уж точно способен кому угодно доставить неприятности, я не сомневалась.
— Здесь? — испуганно вскричал Людвиг и даже уменьшился в размерах. — Нет, ни за что. Это было бы слишком жестоко. Признаться, мне порой хотелось нагрянуть в замок. Ну, когда я уже умер, а она еще была жива. Повыть, погреметь цепями, попугать ее немного.
— И что? — с жадным интересом спросила Элли.
— Да то, что получилась бы уникальная ситуация: привидение, улепетывающее от живого человека, — развеселилась я. — Правда ведь, ваше величество?
Покойный король горестно всхлипнул.
— Да, я трус. Признаю. Трусливый правитель — позор для страны. Но. Но никто даже не подозревал о моей слабости до того самого черного дня, когда мне пришлось сочетаться законным браком с этим чудовищем. Лучше бы я женился на драконе!
— Нельзя, — встряла Дина. — Боги благословляют только внутривидовые браки.
Почему-то именно эта ее реплика возмутила Людвига. Он взмыл под потолок и визгливо закричал:
— Умная, да? Образованная? Вот, Гильеза тоже не прочь была подчеркнуть, что она оказалась лучшей в выпуске. Конечно, что ей ещё оставалось — только учиться. С ее-то внешностью!
— Простите, ваше величество, — пролепетала растерявшаяся Дина, — я не хотела вас обидеть.
— Не хотела она!
Не знаю, не то у Людвига характер испортился после смерти, не то он всегда отличался склочным нравом, вот только сейчас его поведение никак не походило на королевское. Но злить привидение все-таки не стоило. Нам повезло — призрак оказался отходчивым и поддался на уговоры спуститься и немного поболтать. По-дружески.
— Я вообще не собирался жениться, — разоткровенничался он. — Хотел признать наследником младшего брата, вот только этот тюфяк не придумал ничего лучшего, чем стать проповедником. Да ещё странствующим, представляете? Как будто не понимал, насколько легче нести свет истины с трона. Я пытался его уговорить, но без толку. Вот и пришлось объявлять конкурс. Поначалу я даже не понял, в какой переплет попал. До тех пор, пока не увидел Гильезу. А уж когда узнал, что она опережает всех соперниц, так едва не пустился проповедовать вслед за братом. Придворные поймали.
А я припомнила, что королева Гильеза была младше супруга почти на двадцать пять лет. Да, Людвиг долго тянул с женитьбой.
А новый знакомый тем временем продолжал жаловаться. Мол, уже во время свадебного пира он понял, что веселая жизнь его подошла к концу, и с горя запил.
— В трезвом виде я бы в одну постель с ней не лег, — доверительно сообщил он.
Элли охнула, Дина взвизгнула и закрыла уши руками, а я почувствовала, как запылали щеки.
— О, простите, мне жаль. Я забылся.
Несмотря на извинения, мне почему-то подумалось, что Людвиг вовсе не раскаивается. И не оговорился.
— Может быть, поговорим о чем-нибудь другом? — предложила Элли.
— Хорошо, согласен. И пусть ваша подруга не зажимает уши, — пробрюзжал призрак. — Надо же, нервная какая. А ещё в королевы лезет. Так о чем вы хотите поболтать?
— О погоде? — неуверенно спросила Элли.
Людвиг насмешливо хмыкнул.
— Какая погода? Я вот уже сто лет не покидаю эту комнату.
Тут я сообразила, что показалось мне странным. Живя в особняке, покойный король не мог не знать, что сюда привезли конкурсанток. Хотя если он действительно не покидал кабинет, то все понятно.
— А почему, ваше величество? Разве вам не хочется прогуляться? Полетать по дому?
— Налетался, — мрачно ответил Людвиг. — Первые сто лет после смерти я именно так и развлекался: летал по окрестностям, пугал зазевавшиеся парочки, бродил по дому, вредил гостям. А потом решил подшутить над одним типом, а тот возьми да и окажись колдуном. Чуть не развеял меня, еле ноги унес. Вот я и поселился здесь. А что? Уютно, темно, никто не мешает.
Да, похоже, трусость не умерла вместе с королем. Надо же, как сильно его напугал заезжий колдун.
— А разве вам не одиноко? — задала вопрос жалостливая Элли. — Мы могли бы приходить сюда и беседовать с вами. Если вы пожелаете, конечно, ваше величество.
— Хм. Ну, не то, что бы я так уж страдал от одиночества. Мне, знаете ли, весело и без компании. Но вы, так и быть, можете ко мне заглядывать. После обеда, например.
— Каждый день? — уточнила я.
— Ну, раз вы так настаиваете, то можно и каждый.
По особняку проплыл гулкий звон гонга.
— Ой! — встрепенулась Элли. — Пора переодеваться к ужину. Надо же, как мы заболтались.
— Если мое общество вам неприятно, — занудил Людвиг, — то я не смею настаивать на том, чтобы вы ко мне приходили.
— Что вы, ваше величество, — успокоила его я, — мы только рады общению с вами. Но нам действительно пора. Вряд ли лейри Нисса обрадуется, если мы опоздаем к ужину.
— Ужин, — мечтательно вздохнул призрак. — Баранья нога с молодым картофелем в сливках. Цыпленок, фаршированный артишоками. Суфле из крабов. Как давно я не ел ничего подобного. Да что там — вообще ничего не ел. Как я вам завидую!
— Мы могли бы принести вам немного… — начала Дина и осеклась.
— И она ещё в королевы метит! — горестно взвыл Людвиг. — С такой-то сообразительностью. Все, убирайтесь. Видеть вас не желаю!
— Завтра не приходить? — уточнила я.
Призрак завис под потолком, покрутился.
— Ладно, приходите. Так и быть, прощу вас.
— По-моему, у него скверный характер, — заметила Элли, пока мы спешно спускались по лестнице, уже переодевшись. — Интересно, он испортился за двести лет посмертия или был таким и при жизни?
