— Ты решила поиграть?
— Что? Какие могут быть игры? — досадливо всплеснула руками. — У меня огниво бракованное!
— Иначе не могу объяснить твоего увлечения, — недоуменно сказал мужчина. — Магия-то на что? Пошли импульс силы и…
Лучшая защита — нападение! — истина с древних времен.
— Только чарами и привык справляться, да? — сделав вид, что разочарована, я отбросила огниво в сторону и встала. Милосердная богиня, лишь бы не заметил румянец стыда, опаливший лицо! — Тьфу!
Показная надменность не позволила мне признаться, что попросту привыкла обходиться без чар, вот и научилась выживать человеком. Лукасу же гордость не дала спросить, если и заподозрил что неладное. Уверена, ласкового приема от меня колдун не ждал, но такого упорства и вредности, думаю, тоже. Сколько он еще продержится рядом, получив не лапочку-ведьмочку, а Ниэлу, привыкшую полагаться на себя, силу воли и одиночество?
Спустя едва ли не две минуты, огонь уже жадно потрескивал поленьями. Причем Лукас магией так и не воспользовался. То ли себе что-то доказывал, то ли мне. Огниво оказалось вполне себе рабочее. Это я несколько переоценила собственные умения.
Недалеко в отблесках костра загадочно поблескивал шалаш. Широкий и приземистый. Внутри него оказалось одно спальное место. Стоит сказать, впечатляющего размера. Кто-то явно рассчитывал, что мы будем спать рядом. Настил из еловых веток и мха делал ложе мягким, как я и просила. Только Лукасу точно не удастся это проверить.
Перед тем, как уйти на охоту, колдун выпустил своего фамильяра.
Его снежно-белая сова из рода полярных всегда привлекала мое внимание. Настоящая красавица!
— Рьяна, можешь размяться, — великодушно махнул рукой мужчина.
Скажи я нечто подобное Буке, да еще и таким приказным тоном, полруки не досчиталась бы. Мышь обглодал бы ее по белы косточки. А Рьяна только щелкнула клювом и, хищно блеснув глазами, сорвалась в полет.
Бука проводил сову нехорошим взглядом. Лишь сильнее нахохлился. И как у него вообще разум не мутится от частого нахождения вниз головой? На этот вопрос фамильяр недовольно фыркнул и отвернулся в противоположную от меня сторону. Так и промолчал все время, обижаясь не пойми на что, пока колдун не вернулся с добычей.
Перепелками Лукас занялся сам. Ощипал, опалил, разделал и принялся за готовку. Его сосредоточенность и хмурое молчание выводили меня из себя. Почему колдун не злится? Почему так спокойно сносит любые мои каверзы? Где грань его терпения?
Призвав маленькое заклинание, я незаметно бросила черный шарик в огонь. Теперь каждый раз, как мужчина наклонялся к пламени, искры бросались ему в лицо, словно рой мушек. Жглись не столь больно, скорее надоедливо.
Лукас особо не защищался от укусов огня, даже не обмахивался. Не призывал магический щит. Лишь единожды бросил на меня взгляд. Спокойный такой, совсем не обвинительный. Но мне все равно сделалось не по себе.
— Голодная ведьма — страшная сила, — вякнул Бука с ветки, следя за нами одним глазом.
— Уже почти готово, — отозвался мужчина.
Это его смирение и понимание, даже какая-то умиротворенность, разрывали меня в клочья. В груди кипел вулкан эмоций, а выплеснуть их, избавившись от яда обид, никак не получалось! Лучше бы кричал, протестовал, злился в ответ. Все краше этого ужасного принятия!
К позднему ужину я приступила, едва не рыча от ярости. А мясо птицы оказалось столь нежным, что прямо таяло на языке. Нет, он еще и готовит отлично! Где, скажите, где справедливость?
— Мх-м-м, — довольно причмокнул у меня на плече фамильяр. Лукас и ему тушку перепелки пожаловал. Задабривает? — Ничего вкуснее в жизни не ел.
Я возмущенно засопела через нос. Конечно, это не три жалких орешка грызть!
— Ничего, вот попробуете тушенку из лосятины…
— Ты еще и тушенку делаешь? — не на шутку взбодрился мышь. Обжора! Обжора и предатель!
От досады и еда потеряла вкус. Словно землю жуешь.
— Чему только не научит жизнь воина.
Я отложила оставшуюся половинку тушки и вытерла жирные пальцы тряпицей.
— Не понравилось? — спохватился Лукас.
Злость на него, на всех и вся норовила стереть мне зубы до десен. Неужели сложно быть таким же холодным, горделивым и тщеславным, как десять лет назад?
— Наелась. Уже. Благодарствую.
— Тогда иди отдыхай. Утром буду поднимать рано. До ближайшего города предстоит еще долгий путь.
Прямо заботливый муж! Тоже мне! Где его забота раньше была?
Конечно, ничего подобного я не сказала. Молча сжала кулаки так, что короткие ногти впились в ладони до крови.
— Сейчас только проверю защитные чары и можешь спать спокойно, — Лукас поспешил к шалашу.
Я послала ему вслед сноп искр из костра. Мужчина вздрогнул, когда сзади в его штанах огоньки прожгли маленькие такие ровненькие дырочки, но с шага не сбился и вновь смолчал. Как ни странно, а мне ничуть не полегчало.
Обмыв руки и лицо у ручья, шумно выдохнула. Надо успокоиться. Месть не для горячих голов, стоит все хорошенько обдумать, отрешиться от злости и обид. Иначе, скорее я сорвусь, чем смогу проучить проклятого Лукаса, посланного мне судьбой, как пару. И где только так согрешила?
— Чего это ты так невзлюбила колдуна? — тихо полюбопытствовал Бука.
Неопределенный взмах рукой — вот и весь ответ. Мыша такая краткость, конечно, не устроила.
— По-моему, сильный мужчина.
В его силе я никогда и не сомневалась.
— Опытный охотник, — продолжал перечислять фамильяр. — Терпеливый, все твое баловство молча сносит.
И этого у него не отнять. Правда.
Только откуда взялось такое смирение? Меня продолжали терзать сомнения. То ли Лукас кардинально изменился за эти десять лет, то ли ему просто-напросто что-то нужно от меня.
— Достойная пара тебе, Ниэла.
И парную вязь уз успел приметить? Крылатый проныра!
— Хороший мужчина, ведьма, будь с ним помягче, — как умудренный опытом философ, дал совет Бука.
Помягче, говоришь?
Я застыла на полпути к шалашу, точно окаменев.
— Хороший, мистер мышь, — спокойно согласилась. — Тот, из-за которого мы с тобой потеряли десять лет нормальной жизни.
— Что? — ошарашено прошипел фамильяр. — Вот упырюга!
Очередным ответом удостаивать его не стала. Обойдется. Ему перепелку поджарили — сразу и повелся! Тьфу! Стыд!
— Со мной спать даже и не надейся, — сразу же предупредила Лукаса, едва он показался наружу. — Проснусь утром рядом — прокляну.
Колдун опешил от такого напора.
— Я мастерил шалаш на двоих.
