Я вообще шибко не брезгливая!
— С удовольствием!
Послав ей благодарный взгляд, я даже устыдилась, что подозревала женщину в такой гнусности. Чего только не придумается с утра!
Задумавшись, пропустила момент, когда на запах выпечки пришел еще кое-кто. Заметила прибавление из-за того, что резко потемнело, будто кто солнечный свет заслонил. В дверном проеме высилась фигура незнакомца. Не мужчина! Викинг! По крайней мере, читая древние сказания, именно такими представителей этого племени я и представляла.
Высокие, мощные, все как на подбор светловолосые и светлоглазые, с острым умом во взгляде и недюжинной силой в руках. Как вошедший мужчина. Меховой плащ, то ли из шкуры волка, то ли еще какого дикого зверя, только подчеркивал могучую фигуру незнакомца. И близко подходить не стоило, чтобы учуять силу, которой от него веяло.
Я невольно поежилась.
Красивый. Но какой-то опасный, дикий, неукротимый.
Незнакомец повернулся в мою сторону, мимолетно мазнул взглядом, не заинтересовавшись, и резко шагнул к орчанке. Без лишних слов стиснул ее в медвежьих объятьях, женщина даже пискнуть не успела и впился в рот жадным поцелуем.
От накала страстей меня кинуло в жар. И незнамо, то ли бочком продвигаться к выходу и не мешать, то ли остаться и досмотреть, что будет происходить дальше. Любопытство не порок, а жизненная необходимость для ведьм!
Бука подавился булкой.
Не отрывая взгляда от разворачивающегося действа, еще немного и жар от парочки повалит, я решила не дать другу погибнуть наглой смертью. Стукнула его по спине. Вместо куска булки кувырок в воздухе и несколько кульбитов сделал сам Бука. Приземлился он жестко, как раз у ног пылкого незнакомца. И хоть громко постанывал и надрывался, точно едва не у порога смерти застыл, а кашлять перестал.
Бедняжечка… Во вредной ведьме тоже силушка есть, а ум-то… Подумаешь, перестаралась чуток! Главное, не задохнулся!
Поцелуй, наконец, прекратился. И думаете они стыдливо разбежались, как застигнутые врасплох тараканы? Держите карман шире! Мужчина только сильнее прижал женщину к себе. А в его хриплом стоне отчетливо слышалась нужда.
— Увала, — жадно задышал он ей в макушку.
Орчанка вытерла руки о фартук прежде, чем ответно обнять мужчину. Она прямо светилась вся от счастья. Сейчас Увала смутно напоминала себя. Ту, которая встретила нас вчера: сильную, горделивую хозяйку трактира. Точно сняла вдруг все наносное и теперь пред очи предстала уютная, ласкающаяся к своему мужчине простая женщина.
— Сладкая, — довольно проурчал блондин.
— Это все ватрушки, — застыдилась Увала. — С утра тесто замесила, надеялась, что к твоему приходу сдобой побалую…
Ее щеки вновь потемнели от румянца. Надо же! Робела орчанка красиво.
Мужчина по-доброму расхохотался.
— Ватрушки здесь не при чем. Это только ты, ненаглядная. Но мы никому не скажем, — подмигнул ей.
Неизвестно сколько бы продолжалась эта милая сцена, невольным свидетелем которой я стала, не закипи вода в ковшике. Заслышав веселое бульканье женщина быстро спохватилась и выбралась из объятий гостя.
— Сейчас чай пить будем, — в большей степени себе, чем нам, сообщила она.
Мужчина глаз не сводил с орчанки, наблюдая за ее мельтешением с нежной улыбкой. И мимолетного взгляда любому бы хватило для понимания: между этими двумя что-то дивное, волшебное происходит. Любовь ли?
— С ватрушками?
— С ними родимыми. Только-только подоспели.
Накрыв на стол и подождав пока мы с мужчиной присядем, Увала застыла за его спиной.
— Это мой Ольжич, чаровница, — представила блондина она и положила ладошку на его плечо, едва-едва поглаживая. Точно не могла удержаться от лишнего прикосновения.
Мужчина вторил орчанке, не уступая в силе притяжения, он накрыл ее руку своей широкой ладонью.
— Муж, — кивнул и серьезно глянул на меня, точно мог читать скрытые помыслы в глазах, проверяя притаилась ли для них какая-нибудь опасность.
Долго гляделки не продлились. Вскоре Ольжич ответил мне ленивой полуулыбкой и расслабленно принялся за скорый завтрак. Видать проверку я прошла.
— Муж? — а вот изумления скрыть не удалось.
Не удивлюсь если и глаза сделала страшные, выпучив, словно квакуша.
— Уже двадцать седьмиц как, — счастливо улыбнулась Увала.
Но как же… Вчера ведь сама видела, как они заговорщицки переглядывались с Лукасом!
— Ольжич — лесничий. Часто в лес уходит, то шалых охотников отвадить, то ловушки проверить. Благодаря ему, дичью обеспечено с полгорода.
— Скажешь тоже — полгорода. Так несколько домов…
— Шесть десятков, — гордо поправила женщина.
По хитрому блеску враз пожелтевших глаз я поняла: на стуле напротив не только лесничий — оборотень.
Орчанка и оборотень? Вот это парочка! Воистину чудны дела богов.
— Чуть не убила единственного фамильяра, ведьма! — праведному гневу Буки не было предела.
Скосив взгляд на расхаживающего по столу взбешенного мыша я в который раз поразилась, как в настолько маленьком существе может умещаться бушующий ураган эмоций?
— Я просто вовремя оказала помощь. Лучше бы спасибо сказал, неблагодарный, — и бровью не повела, что пришибить друга не входило в план спасения.
Еще в детстве выучила: при любом непредсказуемом результате стоит выбирать нестандартные решения, а лучше всего сделать умный вид, что все получилось, как надо. Кто знает-то, как оно было надо?
— Рука у тебя тяжелая, — обиженно буркнул фамильяр. — Напомни, сказать об этом Лукасу. Хотя… Что это я в самом деле?! Не буду предупреждать. Колдун на меня сову натравил, пусть с тобой сам и мучается.
— Мучается? Хорошенького же ты обо мне мнения!
Этот наглец и на миг спесь не потерял. Спокойненько так себе продолжил:
— Ведьма — счастьем не бывает, — и сказал это так уверенно, точно на себе проверил каждую ведьму с ее счастьем.
— Смотря какая ведьма!
— Любая, — выпятил губу Бука.
— Я уже жалею, что не стукнула посильнее, — если бы каждый ведьмовской взгляд обладал смертельной силой, от фамильяра осталась бы кучка пепла. И это в лучшем случае.
— Вот! Так и знал, что ты это сделала специально! — возопил мышь, подняв вверх когтистую лапу.
— Не фамильяр — истеричка! — не выдержала я. — Десять лет в междумирье не пошли тебе в пользу! Характер испортился.
— Думаешь, ты что ли стала божьим одуванчиком?
Я потянулась к фамильяру, но тот вовремя отскочил, и в руки не дался:
— Только попадись мне, паршивец!
