— Мать тоже любила возиться с землей, — глухим голосом сказал он. — Отец мне говорил как-то. Знаешь, в детстве я часто приходил на ее любимое место у нас в саду. Возле яблоньки с такими маленькими красными плодами. Сладкими, как мед.
— Арайскими, — подсказала я, толком не понимая, к чему сейчас этот разговор.
— Да. Арайскими, — спешно согласился и замолк.
На этот раз пауза долго не продлилась.
— Глупо конечно, но мне казалось, что возле этой яблоньки я становлюсь ближе к матери.
— Совсем не глупо, — твердо возразила, сдерживая жгучие слезы. — У меня вот такого особого места никогда не было. Поэтому каждый раз, любуясь звездным небом, я представляла родителей среди россыпи светил. Часто шепотом говорила с ними, делилась сокровенным.
Не глядя, Лукас заботливо отер мои щеки, стирая слезы. Как чувствовал, что плачу.
— Я и сейчас… Порой, когда увижу особенно яркую звездочку, верю, что не одна, а родные рядом, все видят, слышат, чувствуют. Просто ответить не могут. За гранью, знаешь ли, нелегко со связью.
— Ты не одна, малышка. Я теперь рядом и никуда не отпущу.
— Лукас… Не стоит давать обещания, которые не сможешь сдержать.
Он громко скрипнул зубами. И перестал давить уговорами. Вместо этого вернулся к детским воспоминаниям.
— Лечебные травы после смерти матери вывелись, а сад скоро одичал. Ни садовник, ни прислуга, ни одна из мачех потом не могли вернуть тому месту былого очарования. Когда я выбирал свой особняк, то искал территорию с садом. Пусть не собирался ухаживать за ним, просто вообще без него как-то пусто вокруг, неуютно.
Лукас обнял меня крепче. Уткнувшись носом в мою макушку, шумно вдохнул, будто собирался с силами.
— Малышка, рядом с тобой все в моей жизни обретает новый смысл. Не лишай меня его.
Я повернулась в его руках, заглянула в глаза и утонула в нежности, что плескалась в мужском взгляде. Искренен. Теперь воспоминания о детстве не виделись мне попыткой избежать неудобных вопросов, а лишь короткой отсрочкой, которую Лукас взял перед тем, как сможет рассказать главное.
— Ты родился драконом?
— Нет, — с твердой решимостью во взгляде ответил он. — Отчего у тебя так мало познаний о магии?
На этот раз признаться было не страшно. Разве что немного стыдно.
— Меня особо никто не учил волшбе. Кроме Буки. Да и тот тайно.
— Как так? — опешил Лукас.
— Агафтия пророчила мне будущее в главном храме всеблагой богини.
Мужчина свел брови на переносице:
— Ты должна была стать жрицей?
Я кивнула.
Он еще больше помрачнел.
— Но так и не стала.
— Нет.
Зачем повторять очевидное? По глазам я видела, еще мгновение и Лукас обо всем догадается сам. Меня охватила странная смесь предвкушения, волнения и страха.
— Я забрал твою невинность. Тебя наказали?
— Да.
— Как? — нетерпеливо подался он вперед.
— Меня… — я облизала пересохшие губы и в последнее мгновение… струсила. — Разве не моя очередь задавать вопросы?
Если Лукас и испытал разочарование или недовольство, то я этого не заметила. Он кивнув, безмолвно согласившись с правилами игры на откровенность. Раз уж мы решились сыграть, не сговариваясь.
— Хорошо. Не медли.
— Ты знаешь, о чем я хочу спросить.
Мужчина криво усмехнулся левым уголком рта. От этого его шрам стал ярче, заметнее.
— Помнишь, я рассказывал тебе о первом своем неудачном бое на границе?
Лукас даже не посмотрел в мою сторону, невидящим взглядом остановившись на взрыхленной грядке. Я не стала что-либо говорить или знаками подтверждать и так ясное. Похоже, ответа мужчине совсем не требовалось.
— Тогда я чудом остался жив, — его спокойные слова заставили передернуться от жути. Холод сковал руки и ноги. — Среди тварей мрака оказался крылатый ящер, последний из забытого всеми племени.
Колдун перевел тяжелый взгляд на меня. Сейчас от такого пристального внимания с его стороны становилось только тяжелее.
— Это его метки я с тех пор ношу на теле.
Так вот откуда шрамы — ежедневное напоминание о жутких ранах!
— Драконы же все погибли…
— Погибли, — согласился Лукас. — Так нам говорят древние летописи.
— Тогда как же?
Он покачал головой:
— Не знаю, Ниэла. Либо драконы живут в другом мире, либо теперь я последний из проклятого рода.
Мужчина ненадолго замолк, словно мысленно вернулся в прошлое и переживал все заново. Вскоре он заговорил вновь.
— Сразившись с этой тварью, я уже попрощался с жизнью. Ящер едва не перекусил меня пополам.
Я поежилась. Жуткая картина вырисовывалась перед глазами.
— Но подоспело подкрепление. Стражи границы объединили силы против монстров, уничтожив их и закрыв трещину.
— А дракон?
Лукас нахмурился:
— Общие заклинания колдунов сработали как-то не так… и нас с ящером поглотило магическое пламя. Дракон растворился, а я… Оставаться у границы нельзя было. Пока стражи добивали существ, я бы отдал богам душу. Истинные целители так близко к стене отчуждения большая редкость, сама понимаешь.
— Как ты выжил? — собственный голос показался неузнаваемым.
— Помогли те, от кого и не ожидал. Аррин, Кирин, Фадор и Меон. Мы были из одного потока выпускников МАСКа, но особо никогда не общались раньше.
Теперь я поняла, почему Лукас спускал этой четверке странные шуточки. Их дружбе срок десятилетие и не одно вместе пройденное испытание.
— Портал в город открыл Аррин и Кирин. Фадор прикрывал тыл. Мы с Меоном оказались у порога трактира. Увала меня выходила. Очухался я уже другим.
— Другим?
— Не колдуном.
— Драконом?
— Не знаю, — устало потер виски Лукас. — И не колдуном, и не драконом.
— Как это?
— Если бы я знал, — горько усмехнулся он. — Магия во мне стала сильнее, особенно огненная стихия, да и тело теперь с легкостью переносит любые лишения, обострился нюх и зрение, а вот характер стал вспыльчивым и жестоким.
Лукас Дэ Кадари никогда и не обладал ангельским нравом. Я мысленно усмехнулась, но вслух ничего говорить не стала. Боялась спугнуть откровенность глупой обидной фразой.
— Думаешь, я не знаю, что за спиной меня прозвали «бешеным»? Они правы. Если хоть на мгновенье отпустить контроль, именно таким я и стану. Диким.
