Я только потуже затянула пояс: прикрыть кружевное безобразие лишним не будет.
— Убивают! Грабят! Караул! — поначалу до нас донесся леденящий кровь визг. Несколькими мгновениями позже из шкафа насилу выбрался побледневший фамильяр.
В этот момент за стеной раздался очередной «ба-бах».
Отдать Буке должное, он быстро оценил ситуацию.
— Прошу прощения, — облегченно выдохнул мышь. — Убивают и грабят не меня. Слава Всеблагой.
Лукас только мученически закатил глаза и рывком распахнул смежную в свою комнату дверь. Даже рубашку надеть не удосужился.
— Э-эй! — поспешила я следом.
Во истину королевских размеров кровать занимал оголенный по пояс Лаенван. На полу, скрючившись в три погибели, извивалась Флорентия. Все пыталась избавиться от синих магических пут, отстреливаясь случайными заклинаниями. Ругательства, что вырывались из ее рта, больше подходили свинопасу, чем леди. Да и одеяние, сплошь состоящее из тоненьких ленточек, не вписывались в образ благовоспитанной магички.
— Святые бубенчики! — впечатлился Бука.
— В особняке не осталось гостевых комнат? — обернулась я к Лукасу.
Тот оказался не столь удивлен, сколько старался сдержать смех.
— Разве я мог отказать отцу в желании занять именно эту опочивальню?
— А-а-а… — вопрос так и не сложился в слова, поэтому я просто ткнула пальцем в беснующуюся стервь.
— Простите, я привык ставить сложные защитные чары перед тем, как лечь спать, — пожал плечами Лаенван.
Старший Дэ Кадари, заложив руки за голову, безмятежно наблюдал за стараниями Флорентии и совершенно не спешил ей на помощь.
Ведьма что-то возмущенно замычала, но из-за затыкающих ее рот, словно кляпом, пут — слов разобрать не удалось. Видать, Лаенвану надоело слушать ругательства, не красящих прекрасных леди, с которыми он привык вести светские беседы.
Я хмыкнула, едва сдерживая довольную улыбку. Что ни говори, а вредная ведьминская натура во мне ликовала! Надо же так опростоволоситься! Все же божественный закон «не твори зла, иначе к тебе и вернется» действовал! Слава Всеблагой!
Восторг долго не продлился.
— Может, стоит уже ее освободить? — несколько погодя скривилась я. Мужчины продолжали бездействовать. — Иначе она нам паркет до дыр протрет.
На смену злой радости пришло глухое раздражение. Казалось, Лукас позволил себе слишком длительное разглядывание блондинистой стерви. Пусть вид она сейчас имела скорее отчаянный, чем привлекательный, но степень оголенности давно перешла допустимые границы в приличном и даже неприличном обществе.
— Думаете, стоит? — усомнился Лаенван, но после моего красноречивого взгляда принял нарочито виноватый вид. — Прошу меня простить, я несколько растерялся. Не каждую ночь к тебе в спальню врываются… гхм-м… мистресс. Да еще и в таком оригинальном наряде.
Будем честны: совсем не в его спальню. Я хмуро посмотрела на Лукаса, тот, словно разгадав мои мысли, ответил невинной улыбкой. Не зря он пытался заночевать в постели «жены», ох, не зря!
Отцовская якобы растерянность ничем посущественнее не подтвердилась. Самодовольство и хитрость так и светились во взгляде, а движения выглядели плавными, уверенными, неспешными. По всему веры словам Дэ Кадари не было. Да и Лукас выдал отца приглушенным смехом, который пытался сдержать.
Освобождал колдун Флорентию настолько неторопливо, точно в его распоряжении находилось все время мира. За то обстоятельно и с таким обходительным выражением на лице, будто бы действительно страшно беспокоился о ее телесном и душевном благополучии.
— Как вы, милая Флорентия? Не ушиблись? Не замерзли? — приобнимая девушку, засыпал ее вопросами этот хитрый лис. — Простите мне мою медлительность и несообразительность. Со сна сложно сориентироваться. Да и возраст уже не тот, сами понимаете.
Я фыркнула.
Если учесть продолжительность жизни колдунов, то старший Дэ Кадари находился на самом пике активности, так сказать. Его внешность и отдаленно не напоминала стариковскую, а флер силы, придавал образу загадочности и дополнительной привлекательности. Вполне можно понять тех молоденьких ведьмочек, увивавшихся за Лаенваном. Место жены, седьмой по счету, уже много лет оставалось вакантным. То ли колдун теперь предпочитал свободные отношения законным узам, то ли стал избирательнее в связях. Хотя последнее довольно сомнительно.
Флорентия же, вдруг продемонстрировала смиренное молчание, не в пример былому красноречию. Только тяжело отсапывалась, да приняла вид оскорбленной невинности. Хотя от мужчины особо не отодвигалась. Наоборот, будто бы неосознанно выпятила грудь, выставила ножку вперед, положила руку на талию, подчеркивая гибкий стан. Чем вызвала кривую усмешку Лаенвана и восхищенный свист Буки у меня на плече. Предатель!
— Не сочтите за наглость, дорогая, но позвольте поинтересоваться, — состроил заинтересованное лицо отец Лукаса. — Что вы здесь делаете в такое позднее время?
Его великовозрастный отпрыск, кстати говоря, жадно подался вперед. Этот жест я предпочла отметить, как боязнь пропустить откровение ведьмы, чем чисто мужскую заинтересованность.
Флорентия быстро заморгала. Неужто взлететь собралась?
— Здесь, это где?
Я онемела от подобной наглости. И ведь удивление вполне себе натурально прозвучало!
— В спальне хозяина особняка, — терпеливо подсказал Лаенван.
— … моего мужа, — одновременно с ним недовольно откликнулась я.
Блондинистая стервь нахмурилась, покраснела и вдруг отчаянно заломила руки:
— Меня мучила жажда. Я вышла на кухню попить воды и… оказалась здесь. Видать, заблудилась.
— Как удобно, — процедила сквозь зубы я.
— Матушка всегда журила меня за плохую зрительную память. По дворцу его светлейшего величества Генриха III я хожу только с магическим маячком, сделанным верховным магом Ниароном.
— Ну надо же, какая забота! — злость так и прорывалась из меня едкими фразами.
Лукас предупредительно сжал мою ладошку, точно предостерегал от возможных глупостей. До сих пор непонятно о чьей безопасности он так сильно печется!
Ведьма потупилась:
— Простите, что помешала вам отдыхать…
— Не беспокойтесь, Дэ Кадари всегда рады прийти на помощь. Особенно таким благовоспитанным мистресс, — лениво улыбнулся Лаенван.
— Которые не робеют устроить голое дефиле посреди ночи, — ехидно добавил фамильяр.
Флорентия возмутилась:
— Это последняя мода столицы на спальные платья!
Свят-свят-свят! К чему катится мир и столица в частности?
— Казна императора обеднела и модисткам не хватает тканей? — встревожился Бука. — Какая жалость!
