— В день, когда мыши начнут разбираться в веяньях столичной жизни, я первая попрошу у вас совета, — огрызнулась она, раскрасневшись.
— Как вы себя чувствуете, леди? — учтиво вопросил колдун, обратив внимание на резко изменившийся цвет ее лица. Лишь хитринки в глазах выдавали его саркастический настрой. — Ничего не беспокоит?
Флорентия обмахнулась ладошкой:
— Здесь душновато.
— Да? Минутку, — Лаенван щелкнул пальцами. — Лучше?
Тут же по комнате пронесся ледяной ветер. Ощутимо похолодало. Я зябко повела плечами. Лукас прижал меня спиной к своей груди. Его живое тепло не давало замерзнуть. Простая забота грела не только тело, но и душу.
— З-замечательно, — вымученно улыбнулась Флорентия. Облачко пара из ее рта осело инеем на челке. — Б-благ-годарю.
— Рад стараться. Может, водички? Помнится, вас мучила жажда.
— Не откажусь.
— Вот и славненько, — кивнул опытный интриган, запечатлев вежливый поцелуй на внешней стороне запястья «леди», уже отчетливо клацающей зубами.
— Горбатого могила исправит, — послышалось от двери.
Опираясь на косяк, стояла Мадирисса. Ее взглядом можно было убивать.
Лаенван вмиг растерял всю браваду, скривился и даже отступил от блондинки, словно бы вообще рядом не стоял.
— Мади, все не так, как могло показаться на первый взгляд, — начал вдруг оправдываться колдун.
— Вы всегда отличались паршивым вкусом, господин Дэ Кадари, — с издевкой протянула она. — И как я могла запамятовать?
— Мне еще и от прислуги оскорбления придется терпеть? — сморщила носик Флорентия.
— Да как ты смеешь! — вскинулась я.
— Замолчи, — грубо бросил нахалке старший Дэ Кадари. Все его внимание сосредоточилось на появившейся женщине.
Вместо ожидаемой вспышки злости экономка расхохоталась. Громко, надломлено, жутковато. Дивно похоже на начало истерики.
— Зачем же? Прислуга должна знать свое дело и помалкивать. Не так ли, господин Лаенван?
— Не так, — нахмурился колдун.
— Благодарю, дорогуша, что напомнили прислуге, — на последнем слове Мадирисса сделала особое ударение, — о ее истинном месте. Об нем, признаться, я тоже успела позабыть.
Воцарилось напряженное молчание. Судя по округлившимся глазам Лукаса, не мне одной хотелось возопить: «Что происходит?». Но мы оба сдержались. Даже Флорентия ничего добавлять не стала. Лишь сложила руки на груди, точно в присутствии экономки у нее вдруг проснулось чувство стыда из-за собственного неподобающего вида. Хотя не мудрено. Рядом с этой очаровательной, но сейчас словно заледеневшей женщиной, и королева почувствовала бы себя неуютно.
— Пожалуй, стоит выпить чаю, — иного разумного предложения, чтобы отвлечь Риссу от того, что выбило ее из равновесия, у меня не оказалось. — Составишь мне компанию?
После нескольких мгновений молчания, женщина кивнула:
— Мне определенно понадобится нечто покрепче чая.
— У Альфреда наверняка припасена бутылочка-другая хорошего красного вина, — экономка довольно легко поддалась, когда я утянула ее в коридор. И совсем не заметила, что Лаенван провожает ее глазами побитого судьбою пса. За то от моего внимания это не ускользнуло. — Предлагаю проинспектировать его запасы.
Мадирисса кивнула:
— Возражений не имею.
Весь ее вид просто вопил о том, что сейчас женщина согласится на все, только бы избежать одиночества спальни и тишину ночи, во время которой так назойливо атакуют болезненные мысли. В моей жизни таких ночей оказалось предостаточно. И если чтобы скрасить тяжелые минуты Мадириссы, чем бы это страдание ни было вызвано, мне придется распить бочонок вина — будем кутить до утра!
ГЛАВА 17
Чаем ночные посиделки не обошлись. Мадирисса, как в воду глядела. Едва придя в кухню она, словно остервенелая, залпом выпила несколько бокалов красного вина, оставшегося после ужина. Немного успокоившись, принялась скрести по сусекам запасов повара. Шум разбудил Альфреда. Его появление в длинной розовой ночнушке до пят и чепчике в тон произвело фурор. Преимущественно на мыша, что стал нервно икать.
Зато, резко проснувшийся и помрачневший повар, проявил любезность утолить жажду экономки. Попробовал бы он воспротивиться, когда ведьма весьма настойчиво требует: «Наливай!» и кулаком по столу гремит. Для пущего эффекта. А в ее глазах такой неистовый огонь ярости и боли бушует, того и гляди рванет каким-то страшным заклинанием. Нет, Альфред подставляться не стал. Послушно прислуживал нам, изредка отпуская шутливые безобидные реплики.
Эта странная жажда Риссы немного утихла после арманьяка, медовухи и ягодной наливки. Женщина раскраснелась, присмирела и вдруг заговорила. Несмотря на количество выпитого язык ее слушался прекрасно, голос звучал ровно, фразы не были запутанными.
— Лаенван — это он, — сказала она, глядя мне в глаза пронзительным серьезным взглядом.
Я едва не подавилась чаем, непонимающе нахмурившись:
— Кто он?
— Тот самый, предназначенный мне судьбой мужчина.
И хорошо, что я предусмотрительно поставила чашку на стол, иначе она бы выпала из в тот час ослабевших пальцев.
— Да. Не удивляйся так, это он. Муж моей сестры, отец Лукаса, сильный колдун, безбожник и дамский угодник, — она горько усмехнулась. — Тот, кто не узнал меня ни перед собственной свадьбой, когда мы встретились в моем доме, ни после смерти жены, когда я вернулась помочь с племянником. Пришлось устраиваться к нему нянюшкой, позже домоуправительницей.
От обиды за эту прекрасную женщину у меня сердце болезненно сжалось: ни вдохнуть, ни выдохнуть. Бука притих на плече, Альфред остервенело тер чистую сковороду, не поднимая головы. Да с таким рвением, что запросто мог протереть в посудине дыру.
— Лаенван — тот, кого я так и не смогла забыть. Столько лет прошло, а я продолжаю помнить это чувство. Глупо, да?
Рисса медленно глотнула наливки.
— Я не знаю… — пожала плечами. Разве в любовных делах что-то поддается чужому суждению и рамкам «правильно — не правильно»?
— Знаешь, что самое обидное?
Я отрицательно качнула головой.
— Он меня не узнал. Ни разу за столько лет в его сердце ничего не шевельнулось ко мне. За то он успел побывать едва ли не под каждой юбкой! Шесть раз жениться, подумать только!
Альфред презрительно сплюнул, но добавлять ничего не стал.
— Так ты моя настоящая тетка? — ошалело выпалил Лукас с порога.
Мы так сосредоточились на разговоре, что совсем не заметили, в какой момент на кухне появились мужчины Дэ Кадари. То ли совершенно бесшумно двигались, то ли в моем чае, кроме трав и заварки тоже присутствовало кое-что покрепче.
