— Э-э-э…
— Да откуда тебе-то знать… — махнул рукой «благодетель» и вновь споткнулся. Чего это ноги его не держат? — Недавно вот мы сыграли партию в магические карты, где призом обещалась кровная рабыня. Надеялись, что хоть так сможем расшевелить друга для подвигов на личном фронте.
— И?
— Лукас выиграл.
— И-и-и?!
Эльф еще сильнее помрачнел:
— И ничуть не заинтересовался призом.
Я спрятала улыбку, отвернувшись. На сердце стало гораздо теплее.
— Ведь совсем пропадал мужик! Стал угрюмым, жестким, нелюдимым, точно каменный!
Хмыкнула. И чего его так волнует интимная жизнь Лукаса?! Эх, сердобольный, точно за себя переживает! Нездоровая это реакция! Не удивлюсь, если Аррин с Альфредом одними тропами ходят, а в гардеробе эльфа тоже есть розовая ночнушка и кружевной чепчик… Чем боги не шутят?!
Не зря же природа наделила длинноухий народ такой изящной фигурой и непомерным чувством собственной важности.
— Ходили слухи, что Лукас баловался с заклинанием «guri*».
* guri — с албанского «камень».
Помимо воли дыхание перехватило. Каменное заклинание относилось к запретной темной магии. Оно на время могло приглушить любые чувства носителя, присосавшись к сердцу. Но, если верить летописям, маги, злоупотреблявшие такими чарами, неизменно погибали — превращались в камень.
— Бред, — смешок вышел несколько эксцентричным. — Что-то я не замечала за ним безразличия ко всему.
— Поверь, до тебя так и было, — заявил эльф. — Во время дежурства он вдруг исчезает в портале, а потом через день появляется в трактире Увалы с… женой. Причем совсем другим, почти таким, каким был еще в лучшие времена МАСКа.
Пусть слова Аррина звучали, как полная бессмыслица, но заставляли задуматься. Сколько раз я обзывала Лукаса каменюкой? Ведь не за красивые глазки! Он действительно изменился, стал степеннее, жестче, решительней и даже несколько равнодушнее ко всему, что не касалось непосредственно меня. Раньше я списывала это на изменения в характере из-за тяжелых испытаний или воздействия дракона, но сейчас…
— Рабынь же он отродясь не заказывал, — перебил мои мысли эльф. — Да и после твоего истеричного побега из кабинета тут же дал Белле вольную.
Я закрыла лицо руками. Истеричного? Да уж. Ох, и поторопилась с выводами…
Может, Всемилостивая богиня на этот раз смилуется и выброс моей магии ограничится чесоткой или безобидной сыпью?
Длинноухий вновь запутался в ногах, попытался удержать равновесие, схватившись за ствол ближайшего дерева. Досадная ли случайность: рука эльфа скользнула мимо опоры, мужчина рухнул на землю, как куль с картошкой, роскошные волосы зацепились в ветках терна. Эльф издал такой оглушающий рев, что топтун бы обзавидовался.
— Что ты опять сделала, ведьма? — завопил он.
— Н-ничего…
— Ну-ну…
Освобождение волос сопровождалось отборными ругательствами. Справившись, Аррин оттряхнул пыль со штанов и решительно повернулся ко мне.
— Продолжаешь из-здеваться? — он отмахнулся от назойливой мошки.
— Даже и не думала.
Мошкары стало больше, сгустившаяся тучка-рой облепила эльфа, пока тот безуспешно пытался избавиться от неприятного внимания. Когда же с помощью магии Аррин справился с «нашествием», его лицо, шея и руки до локтей были покрыты множеством красных точек-укусов.
— Так уж ничего, говоришь?
О недавнем непонятном проклятии мы с длинноухим, видать, вспомнили одновременно, обменявшись хмурыми взглядами. Хм-м-м… Обсудить случившееся не успели, совсем рядом прозвучал раздражающий до зубовного скрежета голос.
— Мы можем поговорить?
Для полного счастья мне только белобрысой стервы не хватало! И когда только так бесшумно подкрасться успела?
— Наедине, — не забыла добавить Флорентия.
Я поморщилась и нехотя кивнула: как вцепится, ведь не освободишься.
Аррин нахмурился, поглядел на нас с сомнением, точно не решался оставлять вдвоем, но все же отступил в тень дуба, предоставив нам возможность свободно выйти на центральную дорожку.
Перспектива «задушевной» беседы с заклятой подружкой радости не прибавила. Оставаться с ней один на один тоже не хотелось, но отступить и спрятаться в доме, значит, признать неуверенность в собственных силах, слабость. Ведьминская гордость этого не позволяла.
Поэтому, величественно выпрямив спину, я подстроилась под степенный темп ходьбы Флорентии. Она молчала, усиленно делая вид, что с наслаждением любуется видами. Но только расстояние между нами и эльфом выросло приблизительно в сто шагов, как заговорила.
— Слышала, вы с Лукасом поссорились…
— От кого слышала? — зло прищурилась я.
Флорентия развела руками:
— Даже у стен есть уши.
— Ты за этим пришла? — холодно поинтересовалась.
Я должна тратить собственное время на злорадство белобрысой гадины?
— Нет, — тут же поправилась она. — Прости меня.
Что-что?!
— За все.
У меня сегодня день выслушивания покаяний?!
— Хм-м… — и что на такое скажешь?
Во внезапное глубинное раскаянье я не верила, значит, Флорентия вновь что-то задумала. Другой причины попытаться подобраться ко мне поближе у нее и быть не могло.
— Я знала, что Лукас тебе нравится и специально к нему ластилась в ту ночь, когда у вас все случилось впервые, — ведьма трагично закусила нижнюю губу.
Ну просто образчик вины! Еще бы слезку пустила для убедительности.
— Знаю.
— Откуда?
Небрежно пожала плечами:
— Поверь, у меня было время хорошенько обдумать все и прийти к такому выводу.
Флорентия хмыкнула.
— Только вот «зачем»? Не скажешь? — не терять же шанса узнать интересующее? — У меня, конечно, есть парочка соображений, но хотелось бы услышать, как истинно обстоят дела.
— Всегда тебе завидовала, — она даже приличной паузы не выдержала. Сразу призналась.
— Мне? Ничего не путаешь?
Агафтия никогда меня не баловала, в собственном ковене я росла чуть ли не изгоем… Ничего не скажешь, хорошенький повод для зависти!
Фло скривилась.
— Наивная простота ты, Ниэла, как была, так и осталась… Сама, что не понимаешь?
— Понимала — не спрашивала бы.
— Ты — прямая наследница верховной ведьмы, не обделена смазливой внешностью, да еще и могущественной силой одарена: мало? — вытолкнула сквозь зубы блондинка. — А мне что?
