— Фу-у! Так вы здесь? О?! — у него задергался левый глаз. Интересно, у мышей бывает лицевая судорога? — А-а-а! Заберите меня из этого ложа разврата!
Не только судорога, но и форменная истерия. Иначе, как объяснить бэкающие и фукающие звуки фамильяра, пока он выбирался на пол?
— Святые бубенчики! — фыркнул мышь, забравшись на тумбочку. — Предупреждать надо!
— Стучать научись… — спокойно заявил Лаенван.
— А не врываться! — упрекнула фамильяра Рисса.
— … и предупреждения не нужны будут.
— Минуточку! Во-первых, вы все за мной ворвались! — Бука зарделся от возмущения. — А во-вторых! Во-вторых… Во-вторых, это моя ведьма! Вот! Когда захочу, тогда и…
— Моя ведьма, — прервал его излияния Лукас.
Решительное заявление колдуна, подкрепленное тяжелым взглядом, фамильяр оспаривать не стал, даже благоразумно отодвинулся к краю тумбочки, подальше от дракона-собственника. И, что удивительно, ни разу за все метания в спальне, ничего не уронил или не покалечился. Неужели, проклятие невезения его не задело, как остальных мужчин в доме?
— Пфф! Конечно, нет! — гордо выпятил грудь Бука, ответив на мою озвученную вслух тревожную мысль.
— А почему? Задело же всех мужчин или не всех?
— Я не мужчина! — важно заявил он и тут же поперхнулся воздухом. — То есть мужчина, конечно, но… Э-э-э…
Никогда мне еще не приходилось наблюдать, как краснеют от стыда летучие мыши. Более того, думала, это вообще невозможно. А вот оно оказалось как. Занятное зрелище.
— Святые бубенчики, как с вами сложно! — пожаловался мышь и, наконец, подобрал слова для объяснения: — На фамильяров проклятья не действуют! Вот!
Под предлогом голода Бука поспешил сбежать на кухню. Не выдержал подтрунивания над своей важной персоной.
— Злые вы, — буркнул напоследок. — Уйду от вас.
— Кто ж тебя пирогами кормить будет, да оладушками румяными? — тут же поинтересовалась экономка.
— Вот знаешь, как убедить мужчину, ведьма! — покачал головой фамильяр. — Уговорила — остаюсь!
За мышем и вся честная компания поспешила вниз. По дороге я успела перекинуться парой слов с Риссой, узнать любопытное. Лаенвана мое проклятье так же задело, как и его сына с эльфом. Старший Дэ Кадари тоже углы успел пересчитать, призналась ведьма. Слуг-мужчин в особняке чары невезения почти не преследовали, лишь кого-то и то в легкой форме. А вот Альфреда проклятье и вовсе минуло, не подействовало. Зато стражей на границе шарахнуло. Не всех, правда, но большинство. Об этом нам сообщил Фадор, прибывший прямо к завтраку с отчетом по делам.
Мадирисса предположила, что причина такой избирательности магии невезения заключается в самих мужчинах. Проклятье обрушивается на сильных мира сего, а степень сложности чар зависит от характера «жертв» и количества женщин, которых те успели горько обидеть. Я с ней согласилась. Доводы ведьмы звучали разумно.
В столовую мы спустились, держась с Лукасом за руки. Медленно, чинно, как и полагает господину с госпожой особняка. Я даже приосанилась от приятного ощущения собственной важности. Колдун смотрел на меня с нежностью, молчаливой заботой и явной любовью, отчего, казалось, за спиной начинали расти крылья. Рядом с этим мужчиной я теперь чувствовала такой прилив сил, что, казалось, могу горы свернуть одним взглядом. Правда, от волшбы пока воздерживалась. Хватит с седьмого королевства и одного «нечаянного» проклятия.
Столы уже были накрыты. Среди помогающих Риссе слуг я заметила и недавний подарок младшему Дэ Кадари. Кровную рабыню Беллу. Девушка сменила откровенный полупрозрачный наряд на скромное темно-серое платье в пол, роскошные волосы собрала в хвост, двигалась быстро, ловко и старалась не поднимать ни на кого взгляд. Словно бы боялась чего.
По парной связи ударило тревогой. И явно чужой. Это колдун заметил мой пристальный интерес к девушке.
— Я дал ей вольную, — напомнил Лукас, внимательно следя за моей реакцией.
Ждет, что закачу сцену ревности?
— Тогда, что же она здесь делает? — заговорщицким шепотом полюбопытствовала у него.
К моему удивлению, девушка обернулась и направилась к нам. Словно бы услышала каждое слово. Только как, если она находилась в противоположном конце столовой, а мы общались шепотом?
Разве что Белла совсем не человек. Оборотень? Но тогда как оборотень мог попасться в рабство? Уж слишком свободолюбивы эти зверолюды.
Еще я невольно отметила, что безликие одежды совсем не портили ее экзотическую красоту. У некоторых женщин соблазнительность в крови.
Стоило девушке подойти на расстояние двух шагов, как Белла упала на колени и склонилась в глубоком поклоне, едва не касаясь лбом пола.
— Не выгоняйте меня, госпожа, — взмолилась она, схватившись за подол моего платья.
От неожиданности я вздрогнула.
— Госпожа, прошу вас! — запаниковала Белла, когда я надолго замолчала, собираясь с силами. — Мне некуда идти…
И это совершенно не показное отчаянье, прозвучавшее в ее просьбе, меня окатило, как ушатом ледяной воды.
— Встань.
— Госпожа, будьте милостивы!
Она умоляла, уткнувшись в пол и не смела даже шелохнуться. Моего ответа же словно бы и не услышала.
У меня внутри все обмерло, похолодело. Страшная догадка заставила сбиться с дыхания. Чтобы добиться от оборотня такой искренней покорности надо еще постараться. Очень сильно. И долго-долго.
Кто же тебя обрел на рабство, девочка?
— Встань с колен, глупая, — Белла послушалась лишь тогда, когда я потянула ее за руки на себя. — Конечно, можешь оставаться.
Она облегченно вздохнула, выровнялась, но голову так и не подняла. За шелком волос лицо сложно было разглядеть.
— Работа для тебя всегда найдется. Так ведь, Мадирисса?
Экономка, молчаливо наблюдавшая за развернувшейся сценой недалеко от нас, кивнула:
— Здесь всегда не хватает свободных рук.
— Вот и славно. Выбери себе место, после завтрака и решим, что тебе по нраву, — улыбнулась я.
От удивления Белла даже отшатнулась:
— После завтрака? Вы хотите, чтобы я ела с вами за одним столом, как равная?
Казалось, эта перспектива ее испугала еще больше, чем возможность быть изгнанной на улицу.
Я метнула беспомощный взгляд в сторону Риссы, но Лукас опередил свою нахмурившуюся тетушку:
— Ты не рабыня и если хочешь работать в этом доме, то привыкай к нормальному отношению.
— Да, господин, — согласилась она. Вот и сказала спокойно, почти равнодушно, а слезы в голосе все равно прозвучали.
Я кивнула Лукасу, чтобы шел к столу и остальных приглашал, а сама отвела Беллу в сторонку.
