Скоро, сказала я себе. Очень скоро все встанет на свои места!..
И только после этого я позволила сну себя похитить. Унести меня в мир грез, где мы с братом никогда не разлучались.
Затем мне приснилось, что будет, когда мама с папой все узнают. Как на их вежливых, но безучастных лицах наконец-таки появятся улыбки. Как заблестят их глаза, и жизнь, наконец, вернется в наш идеально чистый, похожий на закрытый музей дом.
Музей — потому что места в нем было только для нас троих, остальные в него не допускались. Иногда мне даже казалось, что наша семья тоже была выставочным экземпляром и мои родители лишь играли свою роль.
Причем отлично играли. Без нареканий, но и без душевного тепла, которого невозможно изобразить, если его нет.
Но теперь все изменится — они снова станут улыбаться и наконец-таки ответят на письма Гленхемов и других своих друзей. И еще мы обязательно съездим в Ливанту и посетим наш дом — тот самый, с двумя большими балконами и алыми розами, просовывающими свои стебли, чтобы покрепче уцепиться за перилла.
Но уже вчетвером, полная семья.
«Бернертеш!» — пробормотала я, надеясь, что, проснувшись, уже буду все помнить.
***
Но я ошиблась.
Стоило мне вынырнуть из мира сновидений и открыть глаза, как я поняла, что мой мир нисколько не изменился. Он был все таким же, с ментальными блоками в моей голове, которые твердо стояли на страже моего прошлого.
Но пусть из нового я ничего не вспомнила, у меня все же появилась надежда обрести брата.
А теперь возле моей кровати сидела… его невеста. То есть моя лучшая подруга Лиззи, читавшая учебник по целительству для пятого курса. Заметив, что я проснулась, она отложила книгу в сторону.
— Пришла в себя, — произнесла с удовлетворением, — вот и отлично! Как ты себя чувствуешь?
— Хорошо, — сказала ей и улыбнулась. На это Лиззи заулыбалась в ответ. — А где Алекс?!
Мне очень хотелось с ним поговорить. Расспросить, что именно он вспомнил, а потом сказать, что я тоже… Я тоже его вспомнила! Вернее, помню его в детстве и нисколько не сомневаюсь в том, что он — мой брат.
Но для начала — до того, как мы расскажем нашим родителям и всему свету, — нам не помешало бы все вспомнить и разобраться, как мы могли потерять друг друга на долгие годы. Поэтому, как только закончится Турнир, мы обязательно отправимся с ним к тем магам на Третью улицу Победы…
Правда, денег у нас не было — ни у него, ни у меня. У Карвеллов они в принципе не водились, меня же до окончания Академии обеспечивали родители, а они были категорически против того, чтобы снимать ментальные блоки.
Быть может, стоит поскорее рассказать им все про Алекса-Патрика?
Задумалась об этом, потому что внутренний голос твердил, что не стоит спешить. И неожиданно вспомнила, что Алекс уже бывал в нашем доме, а мама с папой на него не отреагировали. Вернее, отнеслись к нему вежливо и положительно, как и к другим моим друзьям.
Но как так?! Почему же они не вспомнили своего сына?!
Да, он изменился — вытянулся и повзрослел, — но не узнать его было невозможно. Быть может, у них тоже ментальные блоки в голове, но они не захотели мне в этом признаваться?!
Это бы многое объяснило. Например, почему они не отвечали на письма Гленхемов, а потом не открыли им двери. Они попросту ничего и никого не помнили!..
Тут из размышлений меня вырвал голос Лиззи.
— Алекс? — переспросила она удивленно. — Алекс где-то тут… Ходит кругами, бьется головой об стены и заламывает руки. Надоел мне до ужаса, и я отправила его погулять. Вернее, сказала, чтобы уходил и не возвращался, пока не придет в себя. А то он все твердил, что во всем виноват и что не надо было тебе рассказывать… Кстати, что он тебе рассказал?! И почему он не рассказал это мне?! — и Лиззи уставилась на меня с видом мага-дознавателя.
На это я пожала плечами. Говорить Лиззи о бахараше… Вернее, о бернертеше, мне не хотелось.
Не сейчас, решила я.
Вернее, я собиралась ей все рассказать, когда окончательно во всем разберусь. Еще лучше — когда мы с Алексом, вернее, Патриком, снимем ментальные блоки.
— Что происходит снаружи? — спросила у нее, решив перевести разговор на другую тему. — Чем все закончилось на стадионе?
— Не увиливай! — нахмурилась Лиззи. — И вот еще, ну-ка поешь, — и поставила мне на колени поднос, на котором оказалась тарелка с малиновым муссом.
Это было мое любимое лакомство, но приготовленное явно не в нашей столовой. Слишком уж красиво выглядело и слишком вкусно пахло.
— Вернее, сейчас же все съешь, — добавила Лиззи, — а потом расскажи своей лучшей подруге, что здесь происходит!
— Но я совсем не голодна, — вздохнула я. — Магисса Дорини едва не закормила меня до смерти, а мусса… так много!
— Сейчас же ешь! — приказала она. — И сейчас же мне рассказывай! А то Алекс молчит, словно язык проглотил.
— Откуда эта тарелка?
— Из дома нашего ректора. Лорд Гамильтон устроил мне допрос с пристрастием, заставив рассказать чуть ли не под присягой о том, что ты любишь больше всего. Похоже, теперь тебе будет готовить его повар… Смотри, на тарелке вензеля Гамильтонов!
И я посмотрела.
— Кстати, к тебе рвется с цветами Гордон Эмерсон, — добавила подруга, кивнув, когда я взялась за ложку. — Но я его выставила. В общем, Мисси тебя убьет, готовься!
Я закатила глаза.
— Боги!.. Гордону-то что от меня надо?!
- Переживает, — пожала подруга плечами. — Очень хочет победить на Турнире, а без тебя никак, он прекрасно это понимает. Так что желает тебе скорейшего выздоровления.
- Я здорова, — пробормотала я. — И мы обязательно победим на Турнире!
Правда, сперва я собиралась победить этот мусс, затем вырваться из лазарета, съездить к родителям и выяснить, что на самом деле произошло в Ливанте. После чего вместе с командой прикончить остальных наших соперников на оставшихся двух испытаниях, а потом уже окончательно разобраться с нашей с Алексом… вернее, Патриком памятью.
Оставалось всего ничего — не завалить завтрашнее второе испытание и затем выиграть в финале послезавтра.
- Еще Томас Гленхем обивает пороги, — продолжила докладывать Лиззи. — Кстати, очень красивый мальчик, я бы сама его взяла!
— Не забывай, что у тебя уже есть один, — отозвалась я строгим голосом. — Даже и не вздумай смотреть по сторонам! С тебя вполне хватит и…
Хотела сказать «моего брата», но осеклась.
— Да, мне вполне хватит и Алекса, — согласилась Лиззи. — А тебе вполне хватит и Берка Гамильтона, так что красивого мальчика Томаса Гленхема я тоже выставила за дверь. Но цветы у него все-таки отобрала. Не пропадать же такой красоте, — и кивнула в сторону тумбочки возле соседней, пустующей кровати. — Кстати, я прекрасно знаю, откуда вся эта красота.
