Тот молчит, напряженно глядя на меня. Кажется, мои слова выбили почву из-под его ног — он явно не ожидал такого поворота в разговоре.
— Ты сказал, что ты — не такой, как Глеб, ты не играешь с чужими чувствами. Но ты играл со мной. Почему не выложил все карты на стол? Почему не спросил прямо?.. Что, уже придумывал, как будешь использовать меня?
— Я никогда не стал бы использовать тебя, — цедит Бесов, кулаки которого вновь сжимаются.
— Тогда почему ты промолчал?.. — смотрю на него, искренне, нетерпеливо жду ответа, но его всё нет, — Я была очарована тобой настолько, насколько может быть очарована влюблённая девчонка. Ты и встречи с тобой — это то, что дарило мне радость, пока я работала у Глеба. Там, в гостинице, ты сказал, что хотел бы вернуть «тот период» — так вот, я тоже. Но это невозможно, Бесов! Потому что «тот период» теперь для меня запачкан твоей ложью.
— Я не знал, что делать с той информацией. Я не мог злиться на тебя, потому что мы никогда не рассказывали друг другу, кем мы являемся, — чётко произносит Лёша, глядя на меня исподлобья, — в тот вечер я узнал слишком много: про тебя, про Бондарёва, который подкупил тех идиотов. Ты можешь себе представить, что на меня навалилось?
Я понимаю… я очень чётко понимаю, что за выбор перед ним стоял, и о ком он думал в тот момент.
И о ком не думал совсем.
— А я не хочу себе этого представлять, — неожиданно для себя самой, улыбаюсь и качаю головой; стараюсь не показывать, что творится со мной на самом деле, — и я не хочу больше никого оправдывать. Мы — то, что мы делаем. И мы — то, что мы выбираем. Ты выбрал смолчать и теперь видишь перед собой такую меня, какую сам сотворил. Я не знала и не знаю, что тебе от меня нужно. Ты никогда не говорил об этом вслух…
— Я хотел сказать вчера, но ты мне не дала, — напряжённо отвечает Бесов, затем опускает голову, — а теперь уже не знаю, нужно ли произносить эти слова…
— И это тоже твой выбор, — тихо говорю ему.
Они оба в первую очередь думали о себе… что Глеб, что Лёша: о себе, о своих обидах, о своих желаниях. И никто из них никогда не интересовался моим мнением. Никто из них ни разу не задал даже банального: «как ты, Мила?». Им было не до этого. Они решали великие дела. Вершили судьбы.
Ну, вот пусть и продолжают решать. Только без меня. И если в этом здании только Лина и Макс интересуются моим самочувствием, значит, что-то не так со мной, а не со всеми остальными людьми. Значит, я себя так поставила. Я дала всем понять, что о моих чувствах думать необязательно.
Пришло время исправлять ошибку.
— А теперь, если ты позволишь, я пойду к своей ученице — ей ещё многое нужно узнать об этой компании и о людях, в ней работающих, — встаю со стула и обхожу Бесова, что так и продолжал стоять, опустив голову.
— Я не отдам тебя.
Останавливаюсь в самых дверях.
— Для того, чтобы распоряжаться мной, для начала, нужно меня заполучить, — говорю негромко, — до этого дня ты не сильно старался.
И с этими словами я спокойно и гордо выхожу из кухни и иду в сторону кабинета Сони.
Боженька, кажется, одна из твоих паршивых овец, наконец, поняла, чего ей не хватало. Ей не хватало чуть больше любви к самой себе.
Глава 8. Громить — так громить…
Всё время до обеда я провела у Сони, наставляя её и помогая с новым материалом. Как и ожидалось — девушка схватывала всё на лету, не забывая вставлять стандартные фразы о том, что жизнь — тлен, и что карьера личной помощницы заведёт её в гроб…
Через пару часов я даже привыкла к этой её манере общаться и воспринимала эту забавную форму самобичевания, как фоновый шум.
В итоге, перерыв на обед я, конечно, пропустила, зато к концу третьего часа была уверена, что подготовлю помощницу даже лучше себя самой! Соня была трудоспособной, исполнительной, тихой фаталисткой — что, как нельзя лучше, подходило Глебу по всем параметрам. Пусть только попробует использовать её не по назначению — и тихая истерика, по масштабу сравнимая с бурей в стакане, быстро заставит его передумать.
Кажется, я гений. Гений кадров. Может, нам с Соней местами поменяться? Не думаю, что у неё загруз больше, чем у личной помощницы гендиректора… зарплата, конечно, поменьше будет… Но…
ЧЁРТ!
— Мила Георгиевна, что с вами? — встрепенулась Соня, которая секла все изменения моего настроения на раз.
— Звонки! — смотрю на неё с лёгкой паникой, жду поддержки, — Я про них забыла! — поясняю, когда не получаю желаемого.
— Ваш телефон молчит, — замечает прозорливая сотрудница отдела кадров.
— Да нет, звонки Глеба… э… Глеба Самойловича! — быстро исправляюсь, — Так, всё, я побежала на своё рабочее место. Сегодня тебя уже мучить не буду — отдохни, как следует!
И с этими словами я вылетаю из её кабинета и бегу, цокая шпильками по полу, в кабинет Бондарёва. Хочу кушать. Хочу отдохнуть. Хочу послушать музыку. Но, судя по словам Макса, в ближайшие четыре часа слушать мне только трели телефона и голоса всех желающих побеседовать с Глебом…
Когда лифт раскрывается на сороковом этаже, я стартую в приёмную и с лёту плюхаюсь на своё кресло, потому что телефон уже звонит и, похоже, давно…
О, какое это счастье — отвечать всем знакомым Бондарёва! Я уже и позабыла, какая это радость — через один звонок слышать очередной капризный голосок из клуба его фанаток! А руководители отделов?.. Мм!.. Как всегда — вежливы и приятны в беседе!..
Конечно же это был сарказм.
— Если вам что-то не нравится, милая дама, приходите и разговаривайте с Глебом Самойловичем лично! — холодно отвечаю очередной звонящей фифе, — Уверена, у вас нет его сотового телефона, так что тыкать мне личным знакомством будете, стоя рядом с ним! И желательно — чтобы Глеб Самойлович мог подтвердить вашу историю, иначе из здания вас выведет охрана! До свидания! — гаркаю и сбрасываю вызов.
— Ты невероятно тактична. Надеюсь, это был не мой деловой партнёр?
Глеб стоит в верхней одежде в проходе двери и смотрит на меня.
В свою очередь, смотрю на него. Да, на скуле явно будет синяк, а нос совершенно очевидно разбит, но, хвала всем Бондарёвским ангелам хранителям — не сломан. И вообще — выглядит довольно сносно… кажется, даже опухать не будет…
— Тебя прилично залатали, — замечаю негромко.
— Я плачу врачам хорошие деньги, — растягивает губы в улыбке Глеб, — Так кто звонил?
— Твоя очередная девушка. Бондарёв, серьёзно, когда этот поток иссякнет? — складываю руки на груди, смотрю на него с недовольством.
Кажется, даже начинаю получать удовольствие от нашего непринужденного общения.
— Как только ты этого захочешь, — спокойно отвечает Глеб.
Медленно выдыхаю, прикрывая глаза. Я явно поторопилась с выводами.
