- Вы слишком хорошо думаете обо мне, - ответил граф, резко перестав смеяться. – Не питайте иллюзий.
- Вы и правда убили своих родственников? Своего отца?
- Да.
- А за…
- А за что, - перебил он меня, - это не имеет значения. Для вас – не имеет.
Мне откровенно сказали, что я лезу не в свое дело, но остановиться было невозможно, и я спросила снова:
- Леди Филомэль рассказывала, что вы держали в замке маленьких девочек, чтобы развращать их. Но это ведь ложь? Чьи игрушки я нашла в том сундуке? Это мои игрушки? Я жила здесь, в этом замке?
- Нет, вы здесь не жили, - ответил он. – А игрушки и в самом деле предназначались вам. Я хотел сделать подарок дочери Джейн. Но не успел.
- Но как же получилось, что я помню этот замок? А я его помню, я уверена.
- Наверное, Джейн вложила в ваше сознание что-то из своих собственных воспоминаний, - объяснил он, нехотя. – Это тонкое колдовство, но она могла и не такое, можете мне поверить. Скорее всего, воспоминания о замке – это мысли вашей матери. Она жила здесь, и теперь вам многое кажется знакомым. Так вы согласны уехать? – он пытливо заглянул мне в лицо. – Пусть вы не стыдитесь своего рождения, но должны уважать память о Джейн. Она не хотела, чтобы об этом узнали. Ей проще было считаться погибшей. Вы ведь исполните её последнее желание, Эмили, и будете жить счастливо? Без клейма незаконнорожденной? Вы примете мою помощь?
- Приму, - сказала я после секундного раздумья. – Сейчас я ничего так не хочу, как уехать. Подальше отсюда. Согласна и в другую страну. И мне бы хотелось забыть это всё, как страшный сон.
- Разумное решение, - согласился колдун. – Но документы будут готовы только через неделю, а королева ждет нас послезавтра в Девине. Могу я попросить вас ещё кое о чем?
- Попробуйте, - голос мой дрогнул, потому что я понятия не имела, о чем он попросит. Вдруг пожелает поцелуя или…
- Не будем вызывать лишних подозрений, - сказал колдун, - и притворимся счастливой семейной парой. Усыпим бдительность, говоря прямо.
Я молчала, и он повторил:
- Ведь я не прошу о многом.
- Хорошо, я постараюсь, - произнесла я, испытывая одновременно и разочарование и тревогу.
- Вот и договорились. А теперь идите к себе и не бойтесь вашего зеркала. Оно не волшебное, обыкновенное. Вы не увидите в нем королеву или… ещё кого-нибудь.
Мне показалось, он хотел сказать «или меня», но в последний момент передумал.
Я пожелала ему спокойной ночи и ушла в свою комнату, где металлические ангелочки охраняли решетку. Огромным облегчением было узнать, что я не являюсь сестрой графа или столетней колдуньей, сохранившей себе молодость, но узнать о своем незаконном происхождении- это было больно.
Кто такой незаконнорожденный? Человек без прав, которого позор преследует от рождения до самой смерти. Незаконнорожденный не имел права наследовать своим родителям. Это означало, что даже если у моих настоящих родителей – Джейн Эшборо и Бернара Бэлла было бы сто замков, я не могла претендовать даже на скромный флигель во дворе какого-нибудь из них. Лорд и леди Валентайн согласились выдавать меня за свою дочь, но если найдется человек, который захочет оспорить моё наследство – скорее всего, суд не примет мою сторону. У меня отберут дом в Саммюзиль-форде – единственное место, куда я могла войти, как хозяйка, да ещё могут обязать выплатить компенсацию законному наследнику.
После рассказа графа, я прекрасно понимала, почему моя мама так поступила. Но от этого на душе не становилось легче. Мне казалось, я бы отдала полжизни, только чтобы вернуть свои детские воспоминания. В моей памяти отец и мать были образчиком родительской любви, но как бы мне хотелось, чтобы я узнала их настоящих. Я верила, что они были прекрасными родителями – любящими, добрыми, заботливыми, но пусть бы они были совсем другими – я приняла бы их любых. Со всеми недостатками (а ведь они есть у каждого).
В тот вечер я часто просыпалась ночью, и всегда моя подушка была мокрой от слез. Но я не могла вспомнить, что видела во сне. Возможно, не видела ничего, поэтому и плакала.
21. Обиженный олень и влюбленный единорог
Третий раз я ехала в одной карете с графом Майсгрейвом, и нервничала ещё больше, чем в первый и второй, хотя сейчас моей репутации ничего не угрожало. Ведь я была графиней Майсгрейв, и имела полное право находиться с моим мужем наедине.
Вот только граф не был мне мужем, и я испытывала определенную неловкость всякий раз, когда карета поворачивала, и я нечаянно касалась коленом его колена.
Что касается колдуна, он был невозмутим, как обрыв Девина холма. За всю дорогу он бросил пару фраз о погоде, спросил, не дует ли мне, а остальное время рассеянно посматривал в окно.
Зато я не находила себе места, хотя и пыталась скрыть нервозность.
На мне было платье из тяжелого шелка темно-пурпурного цвета – почти черного, но при движении вспыхивавшего красноватыми сполохами. Платье было элегантным, с широкой юбкой и оборками на рукавах и воротнике, отчего талия казалась невероятно тонкой. Граф сам выбрал этот наряд, сказав, что для вечера в королевском саду нет платья лучше.
Но мне не нравился благородный цвет моего наряда. Подобные глубокие и насыщенные цвета полагалось носить замужним дамам, и я невольно чувствовала обман. А сейчас мне полагалось лгать всем – королеве, придворным, леди Икении, если она тоже приглашена, и… Аселину. При мысли, что предстоит встреча с бывшим женихом, руки у меня задрожали, и я уронила шелковую сумочку.
Мой муж опередил меня - поднял сумочку и положил мне на колени. Этот вежливый жест ещё больше расстроил и взволновал меня, я вздрогнула, и сумочка снова скатилась на дно кареты.
- Не бойтесь, Эмили, - сказал колдун, во второй раз поднимая сумочку, но на этот раз положил ее на сиденье между нами. – Вам ничего не угрожает.
- Я не боюсь…
- А дрожите так, будто боитесь, - заметил он.
- Мне всего лишь не по себе, - возразила я. – Признаться, не знаю, что делать, если увижу Аселина.
Мне показалось, что граф покривился, но когда я посмотрела ему в лицо, взгляд графа был безмятежен, как и прежде.
- Аселина там не будет, - ответил он спокойно. – Королева настоятельно посоветовала ему сосредоточиться на своих должностных обязанностях. Если не получилось с женитьбой.
- Это вы попросили об этом, - полуутвердительно сказала я.
- Вы недовольны? Хотели увидеть его?
- Нет, - покачала я головой. – Но как легко вы ломаете человеческие судьбы. Одно ваше слово – и человека нет. Это пугает.
- Поверьте, сейчас Аселину лучше не показываться при дворе, - граф нехорошо усмехнулся. – Мой внук несколько взбалмошный, а насмешки придворных неизбежны. Во время игры в поло он огрел меня клюшкой, кто знает – что подвернется ему под руку в следующий раз. Я простил его по-родственному, но сомневаюсь, что другие будут так же добры.
